Юноша поклонился.

– Премного благодарен за оказанную честь, мой повелитель.

Отец небрежно отмахнулся. Надев сандалии, он шагнул навстречу нашему гостю:

– Это ты оказал мне высокую честь. Твои творения украшают мою страну, слава о тебе гремит по всей земле.

– Слава мимолетна, мой повелитель, – тихо сказал незнакомец. – Лишь камни будут меня помнить.

Отец энергично тряхнул головой, так что на мгновение я позабыла о том, какое горе он переживает.

– Этого человека, дети мои, помнят не только камни. Мечети и крепости, что он построил, это не сооружения, а сотканные из камня ковры. И если мои источники верны, у него столько заказов на строительство дворцов для вельмож, что работы ему хватит до конца жизни.

– Аллах благословил меня, мой повелитель, – отозвался Устад-Иса.

– В самом деле? Ты и впрямь так думаешь? – Отец обнял зодчего за плечи, хотя я ни разу не видела, чтобы он обнимал кого-то из своих подданных. – Но если у поэта нет чернил, чтобы писать, а у музыканта нет инструмента, чтобы играть, разве можно считать, что их благословил Аллах? – Гость хотел было ответить, но отец продолжал: – Желал бы ты, Иса, построить нечто грандиозное, нечто такое, что будет стоять много веков после того, как твои кости превратятся в прах?

– Позвольте спросить... – Зодчий посмотрел на отца и запнулся. Держался он уверенно, но говорил приглушенным тоном, что, казалось, совсем не соответствует его характеру. – О какой постройке вы говорите, мой повелитель?

– Это будет Рауза-и Мунаввара.

– Гроб... Гробница Света?

– Ты построишь мавзолей для моей жены, – объяснил отец, стиснув ладони при упоминании мамы. В этот миг я испугалась, что он сейчас заплачет, но он расправил плечи, задушив свою скорбь. – И когда строительство будет завершено, я надеюсь увидеть самое прекрасное сооружение на свете, ибо она, вне сомнения, была прекраснейшей из женщин.

В зале воцарилась тишина. За окнами, представлявшими собой проемы с ажурными решетками, ворковали голуби. Я заметила, что на лице зодчего появилась испарина.

– Мой повелитель, – наконец сказал он, – на возведение такого сооружения уйдут годы, возможно, десятилетия. Нужны тысячи рабочих и...

– Время у тебя есть, а люди будут.

– И как должен выглядеть мавзолей? – быстро спросил Иса. Чувствовалось, что он взволнован.

– Почти вся Агра красная, но я устал от песчаника, ибо это цвет крови. Нет, мавзолей должен быть белым, из кипенно-белого мрамора. Белого, и только белого. И должен походить на женщину. В нем должны быть отражены ее грация, ее красота – величие прекраснейшего творения Аллаха.

– А как же мои договоры, мой повелитель?

Отец разорвал воображаемую бумагу:

– Пустяки. Я куплю их все.

– Где будет стоять мавзолей?

– Здесь. На поле для игры в поло.

Устад-Иса быстро прошел мимо Дары к ближайшему окну. На противоположном конце нашего города, имеющего форму полумесяца, прямо вдоль берега простирался большой участок земли, до недавнего времени служивший площадкой для игры в поло. Наш гость стал теребить свою бороду. Мне казалось, я почти слышу, как он думает.

– Мне понадобится двадцать тысяч человек. Уже через три месяца.

– Ты готов так скоро приступить к работе?

– Нужно заложить фундамент, мой повелитель. Соорудить конструкцию, которая сможет выдержать огромную тяжесть... – Зодчий что-то неслышно прошептал, вновь потрогал свою бороду. Неужели он забыл, что императрица умерла? – недоумевала я. Как-то слишком неприлично он радуется, что его пригласили строить мавзолей. – Прежде чем я приступлю к работе, – вдруг тихо произнес Иса, – вы должны дать мне одну вещь.