В самолете назад, что был меньше, чем через сутки, я рыдала белугой. Майкл не выходил на связь, а на Джареда мне было плевать. Ни одна мышца, ни одна фибра моей души не шелохнулась рядом с ним. Все мои мысли были направлены только туда, где мы с моим Майклом сможем все преодолеть, сможем все пережить… И я переступила через свою гордость, написала ему длинное сообщение, где извинялась за этот поступок и от и до признавала свою ошибку. И впервые заявила ему о своих чувствах. Мне было не страшно первой признать, что я горячо люблю его, люблю всем сердцем, пусть и осознала это слишком поздно, уже наломав дров, буквально умоляла меня понять. Но Майкл был холоден и непреклонен. Ясно дал понять, что как было – уже не будет.

И он был прав. Все планомерно катилось к черту. Мы по-прежнему общались, по-прежнему виделись, по-прежнему, пусть и значительно реже, занимались сексом. Но я понимала, что каждый день он отдаляется от меня, и никакие мои уловки и манипуляции на него не действуют. Я снова лишилась этого рычага давления, более того, теперь я была полностью в его власти. Моя поездка не стала концом, но она положила ему начало. Начало, растянувшееся в итоге на долгие месяцы и даже годы.

Я не была религиозным человеком никогда. Пусть и выращенная в верующей семье, но я, кажется, с самого рождения была слишком умна, чтобы верить постулатам, написанным людьми. Техническое образование, аналитический склад ума, сильный скепсис только прибавили монет в мою «атеистическую» копилку. И я не любила Пасху с самого детства, ведь с завидным постоянством она была причиной отсутствия на моем Дне рождения кого-то из друзей. Праздник куличей и крашеных яиц то совпадал с моим Днем рождения в апреле, то у друзей выдалась поездка к родственникам в другой город на эти выходные, то кто-то переедал яиц, словив аллергию… Словом, второй день рождения Иисуса Христа постоянно наступал мне на пятки.

Этот год не стал исключением. День рождения выпал на воскресенье, точь-в-точь день Пасхи. И пусть Майкл изначально даже предлагал устроить мне празднование с шашлыками, реками напитков и громкой музыкой прямо на той самой базе, отчего я тактично отказалась, понимая, что не всем моим подругам это место придется по душе, но мы договорились встретиться в ночь субботы на воскресенье, скрестить наши вечеринки и все вместе уйти в отрыв. Я уже предвкушала, какой невероятной выдастся эта ночь, как я в своем потрясающем вечернем платье буду кружиться в танце в объятиях мужчины, которого по-прежнему любила, и, возможно, мне выпадет возможность напомнить ему, с какой потрясающей, яркой и красивой женщиной он связался, что нам все еще есть что терять… Но и тут Пасха внесла свою лепту: все родственники Майкла собирались на семейный обед в другом городе в воскресенье, его буквально вынудили присоединиться.

Все мои надежды рухнули. Я отметила свой День рождения в полночь с субботы на воскресенье в кругу подруг, надеясь, что Майкл исполнит свое обещание: в подарок я просила только одно – ночь загородом вместе, больше мне от него ничего не было нужно. А потом мои надежды рухнули снова. Да, он приехал в воскресенье с букетом цветов, искренними поздравлениями, извинениями по поводу неоправдавшихся надежд на эту ночь, но… с конвертом с деньгами.

– Это еще что? – буркнула я, принимая от него «подарок».

– Твой подарок. Ты же ведь так и не сказала, что хочешь. Так вот, купишь себе сама, – бросил Майкл, проходя в квартиру.

– Я тебе сказала, чего я хочу, – когда мы присели за стол, где его уже ждал горячий чай с именинным тортом, я протянула ему конверт обратно. – Если это не исполнение обещания, данного мне еще давным-давно, то в подарках я не нуждаюсь.