Домиано аккуратно кладёт меня на диван и отдаёт пульт от огромного телевизора.

– Ты голодна? – спрашивает он, широким шагом направляясь на кухню. Скорее всего, это был вопрос, на который ему не нужен был ответ. Я принялась листать каналы и остановилась, когда на экране появился "Шрек". Неужели? Какое совпадение! Я широко улыбнулась.

– Домиано, скорее! Здесь идёт мой любимый мультфильм! – стараюсь крикнуть, но голос срывается на кашель. Он выходит из кухни, держа в руках тарелку. Бесцеремонно протягивает её мне и уходит обратно. Я удивлённо разглядываю безобразный бутерброд, щедро обляпанный каким-то соусом. На губах проступает невольная улыбка, и меня едва не рвёт на смех.

Домиано возвращается с двумя бутылками и пачкой Doritos. Он останавливается, услышав мой смешок.

– Над чем смеёшься? – хмуро произносит он.

– Это… очень мило с твоей стороны, – улыбаюсь, кивая на бутерброд. Домиано презрительно фыркает, присаживаясь рядом.

– Это готовила Долорес. Я бы не стал тратить на тебя своё время, – цокает он, равнодушно оглядывая меня с ног до головы. Поджимаю губы, пряча улыбку.

– А это что? – спрашиваю, показывая на бутылку с янтарной жидкостью.

– Виски, – коротко бросает он. – А это твоё, – холодная бутылка Pepsi оказывается в моих ладонях.

– Спасибо, Домиано, – шепчу я, откусывая бутерброд. Замечаю, как он боковым зрением следит за моей реакцией. Пережёвываю… и сразу чувствую странный, неприятный привкус. Приподнимаю верхний ломоть хлеба – поверх колбасы аккуратно уложен ломтик бекона. Морщусь и возвращаю ему тарелку.

– Харам, харам, Домиано, – вытираю губы салфеткой, ловя его удивлённый тёмный взгляд.

– Что? – нахмурился он, похоже, разочарованный моей реакцией. Я глубоко вздыхаю, глядя на него. Он ведь сделал это для меня… а я повела себя как последняя неблагодарная дура.

– Прости. Это безумно вкусно… просто мы не едим свинину. Это харам, – торопливо объясняюсь. Вижу, как его напряжённые плечи немного опускаются.

– Почему? Это же просто животное.

– Свиньи едят отходы. Даже собственные… экскременты. В их мясе накапливается масса токсинов и опасных бактерий. Я берегу здоровье. Так велит моя вера, – спокойно отвечаю я.

Он не отвечает. Молча встаёт и уходит. Я тяжело выдыхаю, открываю бутылку Pepsi и делаю глоток. На экране Шрек ведёт диалог с Лордом Фаркуадом. Слышу приближающиеся шаги. Домиано возвращается с новой тарелкой.

– Я скажу Долорес, чтобы в этом доме больше не было свинины, – произносит он, закидывая в рот чипсину. Его взгляд устремляется к экрану, а я разглядываю его профиль. Сегодня он другой. Что с ним происходит?

– Что за нелепость… Он действительно думает, что принцесса полюбит монстра? – хмыкнул он, привлекая моё внимание к экрану.

Я чуть откидываюсь назад и, улыбаясь, произношу:

– А почему ты думаешь, что не полюбит?

– Кто вообще способен полюбить монстра? Он же уродец… да ещё и зелёный, – Домиано скривил губы, обнажив безупречно белые зубы.

– Может, он добьётся её любви своими поступками. Женщины не обязательно влюбляются в красивых. За глянцевой обложкой часто пустота. Женщину добиваются поступками, – задумчиво говорю я.

Он смотрит на меня, склоняя голову набок.

– В тебе нет пустоты, Лола, – тихо произносит Домиано. – Ты полна любви и доброты.

– И в тебе нет, Домиано, – шепчу в ответ.

Он откидывается на спинку дивана, закидывая руку за голову. Моё внимание приковывает напряжённый бицепс. Господи, прости мои мысли.

– Я абсолютно пуст, Лола. За все свои двадцать семь лет я ни разу не наполнился тем, что есть в тебе, – его низкий голос будто пробивает грудную клетку изнутри. – Я не умею любить. Не умею быть добрым. Меня этому не научили.