Женщина – величайшее создание Всевышнего. Она дарит жизнь, наполняет её красками, она умна, коварна, обаятельна. Она – самое опасное оружие против мужчины. И если уж сердце своё отдавать, то только тому, кто доказал право его держать. Я поняла это. И надеюсь, другие поймут тоже.

Прошло два дня с той ночи, как я позволила себе поддаться страсти перед Домиано. С тех пор я его не видела, и слава Всевышнему. Мне было стыдно до дрожи в костях. Я позволила чужому мужчине слишком многое. Наверное, он разочарован. Но я стала чувствовать себя лучше, и это облегчало.

– Ты эти два дня сама не своя, Лола. Что-то случилось? – Керасим сел у моих ног, пока я расчёсывала свои кудрявые локоны.

– Керасим, ты меня убьёшь, – отложила я расчёску и села поудобнее, поглаживая его волосы. Он отпрянул, настороженно оглядывая меня.

– Что случилось?

– У меня был жар, я бредила, – сглотнула я, вглядываясь в его глаза. – Позволила себе вульгарность по отношению к Домиано, – прошептала я, ожидая его реакции. Он распахнул глаза.

– Он трогал тебя? – его лицо побледнело.

– Нет-нет, – я быстро замотала головой. – Просто я легла на его живот головой.

– Лола, это харам! – грубо воскликнул Керасим, вскакивая. – Ты не понимаешь, что он жестокий убийца, который хочет свергнуть короля Асада и занять всю арабскую территорию?

– Я знаю, Керасим, знаю. Мне было плохо, а тебя не было рядом, – упрекнула я. – Он был добр ко мне. Домиано не монстр.

– Лола, из-за него у твоего отца инсульт. Он держит тебя в заложниках, очнись! – прошипел он, хватая меня за плечи.

– Керасим, успокойся. Я не могу влюбиться в него – ты сам знаешь. Он не нашей веры, я не смогу выйти за него замуж, – пытаюсь его вразумить. Керасим отпускает мои плечи и рывком бросается в объятия.

– Лола, прошу тебя. Ты должна помнить, кто такой Домиано Риччи. Его неспроста называют самым жестоким Доном. Он опасен и может использовать тебя для своих целей, – тихо шепчет он, поглаживая мои волосы. – Я очень люблю тебя. Ты мне как сестра, Лола, и я обязан защитить тебя от него. Вспомни слова Азиза. Ты должна найти то, что уничтожит его.

– Нет, Керасим! – я вырвалась из его объятий. – Ты мне говоришь, что я грешу, а сам? Втираться в доверие человека и использовать его тайны в гнусных целях – это такой же грех, если не хуже. Я не буду этого делать, и ты тоже! – угрожающе смотрю ему в глаза, нахмурив лоб. Керасим долго сверлит меня взглядом, но в итоге сдаётся.

– Хорошо, ты права. Но прошу тебя, держись от него подальше, – жалобно произносит он. – Ты единственное, что у меня осталось, Лола. Я не хочу, чтобы твоё доброе сердце разбили, – глаза Керасима становятся влажными, и я успокаиваюсь.

– О ру'хи [прим. душа моя], Домиано для меня – закрытая дверь. Мы из разных миров, и я не полюблю его, – заверила я.

Мои слова были чистой правдой. Домиано – не тот человек, который сделает меня счастливой. Я знаю: рядом с ним мне будет больно, а боль – это последнее, что я хочу подарить своей душе.

После разговора с Керасимом я оделась и спустилась вниз к Долорес, которая уже накрыла стол. Мы плотно позавтракали и решили выйти в город, чтобы немного развеяться. Конечно, просто так за пределы особняка нас бы не выпустили, поэтому Долорес попыталась связаться с Домиано, но он не отвечал на звонки. Мы просидели в беседке два часа, ожидая его звонка, но так ничего и не услышали.

– Адриано идёт, – заметил Керасим, и мой взгляд соприкоснулся с золотисто-карими глазами.

– Добрый день, Адриано, – мило улыбнулась я, махая ему рукой. Он ухмыльнулся, приближаясь к беседке.