Поцелованная тьмой nevresurse ya

Обращение к тем, кто осмелился открыть эту историю

Я не знаю твоего имени. Не знаю, в какой час ты найдёшь эти строки – на изломе ночи или в зареве последней зари. Но раз ты здесь, значит, ты ищешь. Не свет, не истину, не прощение. Ты ищешь себя в тенях чужих историй. Ищешь то, что когда-то потерял между ночью и рассветом, в сломанных молитвах, в горьком вине на дне хрустального бокала, в чужих ладонях, что так и не смогли удержать.

«Поцелованная тьмой» – это не книга. Это голос. Древний, как иссохшие корни под песками, как имена, что давно стерлись со стен гробниц. Это история для тех, кто утратил право на покой. Это о сломленных. О тех, кто умеет красиво тонуть. О тех, кто смотрит в бездну и слышит в ответ своё имя. Здесь нет света. Здесь есть шелест шёлковых занавесей, запах крови в полутьме и души, обмотанные старыми клятвами. Это не просто книга – это обитель заблудших. Ты откроешь эти страницы, и, возможно, впервые увидишь себя настоящего. Не того, кем привык казаться миру. А того, кто плачет беззвучно. Кто ждал. Кто предавал. Кто обнимал свою тьму, когда никого больше не осталось.Если ты найдёшь здесь строчку, которая станет твоей – значит, я писала эту книгу для тебя..

Ты не найдёшь здесь спасения. Но, быть может, отыщешь в этих словах то, чего тебе всегда не хватало. Тьму, которая не убивает, а обнимает. Боль, что напоминает – ты ещё жив. И беззвучное "я понимаю", вложенное между строк, в пустых местах, где нет слов.

Если после этой дороги ты останешься прежним – значит, не для тебя были эти страницы.

А если изменишься – помни моё безымянное имя.

Я ждал тебя здесь.

nevresurse

Я с детства жадно глотала сказки о принцессах и, украдкой от родителей, смотрела старенькие мультфильмы на крохотном экране. Мои сестры боготворили Жасмин, Покахонтас, Ариэль – сильных, дерзких, непокорных. А я… я любила Фиону. Потому что, в каком-то странном смысле, мы были похожи.

 Нет, я не превращаюсь в огра по ночам. Но я живу в высоком замке, укрытом от мира, охраняемом не одним, а множеством драконов. И, как она, я жду своего принца. Того, кто однажды возьмёт меня за руку и увезёт далеко отсюда.

Вот только наши с ней истории разнятся в деталях. Я живу в этом замке счастливо, окружённая заботой и любовью своей семьи. Особенно отца. У меня даже есть принц – жених, которого выбрал для меня он сам. Однажды я тайком пробралась в его потайную комнату, созданную для чрезвычайных ситуаций, и увидела его. Красивый. Богатый. Совершенный.

Хочу ли я стать его женой? Не знаю. Это трудный вопрос. Я ведь знала любовь только по тому старенькому телевизору, который тайком подарил мне верный слуга Керасим. Моя вера не дозволяет мне любить до брака. И я благодарна Всевышнему за то, что в сердце моём к нему живёт лишь лёгкая, детская симпатия.

Сегодня мне исполняется девятнадцать. Отец устроил в мою честь праздник, пригласив лучших музыкантов и танцовщиц Аравии.

Я почти готова. На запястье поблёскивает тонкий золотой браслет. Чёрные, мягкие локоны струятся по спине. Я поправляю белоснежное платье с тонкими, струящимися рукавами и разрезами, приоткрывающими мои бледные руки.

– Лола! Мы ждём твоего танца! – без стука врывается Наида, моя сестра. Я улыбаюсь. Все здесь обожают мои танцы. В детстве, когда сестры гуляли в саду, я из скуки выучила танец живота. Моей наставницей была лучшая танцовщица Востока – я сама попросилась к ней на уроки.

– Тогда не стану вас томить! – смеясь, хватаю сестру за запястье и выбегаю из покоев.

За дверями льётся живая музыка. Тело само начинает плавно двигаться в такт. Я поднимаю руки, иду, покачивая бёдрами, спускаюсь по лестнице, ловлю на себе тёплые взгляды женщин. Звонко смеюсь, мои движения становятся быстрее, пояс с монетками на бёдрах звенит, словно серебряный дождь. Я танцую, приближаясь к отцу. Его взгляд – наполненный нежностью, любовью, бесконечной заботой. Я целую его руку, кружась на месте.

В зале – роскошные шали, струящиеся с колонн. Слева – музыканты. Танцовщицы окружают меня, улыбаясь. Женщины и евнухи сидят за низкими столиками. Мужчинам сюда нельзя. Они веселятся в другом крыле дворца.

Я делаю глубокий вдох. Сердце ликует – здесь моя семья. Они счастливы. Они со мной.

Отец подходит, обнимает меня за плечи.

– Моя хабибти… Тебе нравится праздник? – спрашивает он, кружась со мной в танце.

– Папа… Это лучший день! Спасибо! – я останавливаюсь, прижимаюсь к нему, – Пожалуйста… Исполни мою мечту.

Я смотрю прямо в его глаза. Момент – и его лицо меняется. Он мрачнеет. Я знала, что услышу отказ, но надеялась: может быть, в этот особенный день он сделает для меня исключение.

– Лола… Сколько раз я говорил: нельзя покидать дворец. Нельзя показывать лицо чужим. И нельзя говорить в их присутствии, – голос его становится жёстким. – Ты выросла в безопасности и не знаешь, что скрывается за этими стенами. Там… зло. И ты – не такая, как все. Ты – особенная. Если о тебе узнают… начнётся война. Ты этого хочешь?

– Я самая обычная, папа… Почему ты всё это говоришь? – нахмурилась я. Мне никогда не рассказывали правду.

Да, все знали, что у короля есть старшая дочь. Но никто меня не видел. Люди шептались, будто отец прячет во дворце уродину. Но я ведь здорова…

– Посмотри на себя… Твоя красота… Она – проклятие. Таких, как ты, рождают раз в несколько веков. За такими охотятся. А твой голос… Он погубит любого, кто осмелится встать на пути. Ты – сокровище. И враги не пощадят тебя, Лола.

– Папа… Ты опять утрируешь, – смущённо улыбнулась я.

И в этот момент в зал ворвался евнух, бледный, как полотно.

– Господин Асад, беда!

Отец напрягся. В его взгляде – тревога. Евнух что-то быстро шепнул ему. Гнев и страх исказили лицо отца.

– Музыку остановить! Всем в туннели! – приказал он.

У меня похолодело в жилах.

– Лола, быстро надень платок. Спрячь лицо. Никому не показывайся. Не выходи из туннеля. Обещай, – он оттолкнул меня к служанке.

Повсюду закричали. Люди метались, сбивая друг друга. Меня тянули за руку, на ходу надевая чёрное платье и длинный платок. По обрывкам криков я поняла: на дворец напали.

Выстрелы. Крики. Запах крови. Я едва держалась на ногах.

Служанка открыла тайную дверь. Я дрожала. Всевышний, спаси нас…

И тут – жалобное мяуканье.

– Там кот! Они его убьют! – закричала я, рванулась, но служанка вцепилась в мой локоть.

– Госпожа… Не рискуйте ради зверя!

Зверя?.. Он такой же живой, как я.

Я вырвалась и кинулась в коридор. Увидела комочек серой шерсти, дрожащий в углу. Обняла его, прижимая к груди.

– Не бойся, малыш. Мы сбежим.

Но не успела я подняться – спиной почувствовала холодный металл.

– Лицом ко мне! Быстро!

Отвратительный, мерзкий голос. Я поднялась, закрыв лицо, и медленно обернулась.

– Шевельнись – и пуля в сердце. Поняла меня? – прошипел он, прижимая дуло к моей ключице. Я кивнула. Дыхание сбилось. Пот стекал по спине.

Всевышний… Папа… Спаси…

Слёзы жгли глаза. Я сжала котёнка крепче.

Нас вели по коридору. По лестнице. На полу – тела. Стражники. Душа кричала. Тошнота подкатила к горлу.

– А ты что, решил угоститься арабским мясом? – противный голос. Перед нами встал толстяк с автоматом. За ним – ещё десятки.

– Её к Бобу. Завтра продадим вместе с остальным товаром. Когда узнают, из какого дворца – озолотимся, – ухмыльнулся.

Харам… Как он посмел? Мои ладони вспотели. Как я могла так глупо попасть в ловушку…

 Во дворе впервые увидела дворец снаружи. Зелень, фонтаны, деревья…Опустив кота на землю, я затаила дыхание, но в этот момент меня силком затолкали в фургон, набитый женщинами.

Я всегда мечтала, чтобы меня спас принц. Никогда не желала, чтобы пришёл злой огр. Но сейчас…

О Всевышний… Пошли мне огра, чтобы спасти от этих людей.

Животный страх. Он сковал тело ледяными цепями, стянул грудь невидимой петлёй. Страх перед неизвестностью. Страх перед смертью, которая, казалось, притаилась за каждой тенью.

Чего я добивалась? Почему ослушалась свою служанку?

Отец всегда говорил, что моё сердце слишком доброе и слишком большое для этого мира. Возможно, именно поэтому сейчас я стою на краю гибели – и не знаю, как выбраться.

Нас с девушками привели в огромный, сырой подвал. Пахло плесенью, гнилью и чужим страхом. Бросили туда, как ненужный скот – без воды, без еды, без права на надежду. Плач разносился эхом, сливаясь с истериками. Несколько из нас пытались сопротивляться, за что получали звонкие пощёчины и удары под дых. Я дрожала. Мне было страшно. До судорог в пальцах. До слёз в глазах.

Куда нас привезли? Зачем?

Тысячи вопросов роились в голове, а ответов не было. Девушки сторонились меня, скрытой в парандже. Бандиты обходили меня стороной, шепча, что я, возможно, больна. И я, к стыду своему, радовалась этой мерзкой реплике:

– Не трогайте её. Пусть сначала врач посмотрит, может быть, эта дрянь чем-то заражена.

Обидно? Конечно. Но что по сравнению с унижениями, что мы слышали без конца.

Я потеряла счёт времени в этой вонючей темнице без окон, без солнца. И каждый раз вздрагивала, как только скрипела массивная металлическая дверь. Сегодня её распахнул низкорослый, плотный мужчина, за которым вошли люди в масках с пистолетами.

– К вашему несчастью, теперь вы – мои, мои драгоценные шлюхи. – его голос разрезал тишину, словно хлыст. – С этого момента у вас нет имен, нет прошлого. Вы – товар. И очень скоро вас разберут новые хозяева.