Трое направляют оружие на меня. Я прижалась к дереву, замирая от страха. Воздух наполнился запахом пороха и свежей крови. Шаги. Медленные, отмеренные, тяжёлые.

Выхода нет…

– Где товар, Боб? – раздался низкий, бархатистый голос. Его тембр был таким спокойным, что от этого становилось ещё страшнее.

Боб вздрогнул, быстро отступая в сторону.

– Босс… я… это…

Из глубины леса появился высокий мужчина. Его присутствие давило. Тёмный костюм сидел на нём безупречно, взгляд холодный, безжалостный, как у хищника, что уже выбрал жертву. Волосы цвета воронова крыла, подбородок покрыт лёгкой щетиной. Он остановился, оценивающе оглядывая происходящее.

– Почему она так одета? – спросил он, указывая на меня.

– Её поймали при осаде дворца… возможно, больна, никто ее не трогал… – залебезил Боб.

Я замерла, не отводя взгляда. Мужчина подошёл ближе. Я ощущала его запах – древесный, с примесью дорогого табака и стали. Его пальцы лёгким движением сорвали с меня паранджу, обнажив лицо. Несколько мгновений он изучал меня, не моргая, не говоря ни слова.

Густая тишина опустилась на лес.

Я сжала пистолет. Моё сердце стучало в висках.

«Выстрелить… сейчас…»

Но внезапно его рука оказалась на стволе. Одним движением он выбил оружие из моей дрожащей ладони. Хватка, как железо.

– Господин Риччи, она не продается,– вдруг пискнул Боб. Мужчина оглядел его презрительным взглядом, словно участь его уже известна.

– Ты знаешь, кто я? – прошептал он, устремляя взгляд на меня.

– Прошу… отпустите… домой… – выдавила я, ощущая, как слёзы предательски подступают к глазам.

Он усмехнулся краем губ.

– Запомни это имя. Я – Домиано Риччи. А ты теперь моя собственность.

Я захлебнулась рыданиями, качая головой. Пытаюсь вырваться, но его люди подоспели, схватили меня за руки. Боль вспыхнула в плечах. Я пыталась отбиться, била ногами, царапалась, но это лишь развлекало их.

– Усыпите её. – приказал Риччи.

Я увидела приближающийся шприц.

– Нет… прошу… – голос дрожал. Я снова посмотрела в его глаза. Там не было жалости.

Укол. Ледяное жжение разлилось по вене. Всё поплыло. Шумы стали глухими, словно из-под воды.

Последнее, что я видела, – это как голова Боба откинулась назад, а на лбу расплывается тёмное пятно.

Выстрел. Пустота. Темнота.

Я пришла в себя от резкой, оглушающей боли в голове. Глаза будто налились свинцом – я не могла их открыть, а язык прилип к небу, пересохшее горло не слушалось. Где я? Куда меня притащил этот зверь?

Ответ мог знать только он.

Вторая попытка открыть глаза оказалась удачнее. Я моргнула, пытаясь сфокусироваться на тусклой, мигающей лампочке, что висела в центре потолка, словно последняя надежда этого забытого Богом места.

Медленно осмотрела помещение. Пусто.

Гулкие серые стены, сырой бетонный пол, тяжелый запах плесени и затхлости.

Я судорожно втянула воздух, и по телу пробежала дрожь.

Боже… куда я попала? Что со мной будут делать?

Взглянув на себя, я облегчённо вздохнула. Одежда на месте. Платок с головы никто не сорвал. Но мочевой пузырь уже неумолимо умолял о пощаде, а желудок скручивало от голода.

Наверное, впервые в жизни я поняла, что значит голодать по-настоящему. Слёзы сами выступили на глазах. Совсем недавно я танцевала со своими сёстрами, под одобрительные хлопки отца, а теперь – сижу на холодном полу, как выброшенная вещь, одна, в незнакомом месте, без семьи, без тепла.

Я невольно вспомнила принцессу Фиону и взбесилась на себя. Какого чёрта я тогда мечтала о свободе, о том, чтобы кто-то спас меня от той жизни, где мне, по сути, было хорошо? Где теперь мой жених? Почему отец не рвёт горы, не ищет меня?