Если он ожидал, что я испугаюсь, то напрасно. Похоже, лимит страха я изрядно превысила и теперь мало чего боялась. Но это не точно.

Легко поднявшись, он шагнул в мою сторону. Убедившись, что бежать я не собираюсь, приблизился без всякой спешки. Отвесил небольшой поклон и заявил:

– Герман Камф, рад знакомству.

Я радостных чувств не испытывала, оттого продолжала таращиться на незнакомца и молчать. Немая сцена затягивалась, и ему это не нравилось. Чуть подавшись вперед, он попытался ухватить меня за руку. Желал ли он пожать ее или запечатлеть поцелуй – не знаю. Но с некоторых пор я не терпела, когда ко мне прикасались.

Резко отшатнулась и буркнула:

– Что вам здесь надо?

Незнакомец закатил ясно очи к потолку. Тряхнул густыми белокурыми кудрями, которые, сомнений нет, очень любили женщины. Как и чуть пухлые алые губы, и глаза синевы небесной.

Камф был красив и отлично это знал. Умело пользовался. Но считал вовсе не преимуществом, а нормой жизни. Ведь он заслуживал только самого лучшего. Во всем.

Он улыбнулся обаятельно, той самой улыбкой, что по силе была равна стреле купидона, и сказал:

– Давно мечтал увидеть ту самую Белль, сумевшую приручить самого Давида Строганова…

Его небесно-голубые глаза таили множество веселых смешинок, но было в них что-то еще. И это что-то не оставляло иллюзий о том, насколько опасен мой гость.

Минута в его обществе, и я уже не сомневалась, что с этой же очаровательной улыбкой, элегантно орудуя ножом и вилкой, он с удовольствием и смаком слопает любого, кто посмеет ему помешать.

– Теперь я понимаю, почему мой друг прятал свою прекрасную розу за семью замками…

Его болтовня меня раздражала. Но я старательно не подавала вида. Он проник в особняк как фокусник, и это явно лишь один из многих его талантов. Мне же не хватит сноровки даже для того, чтобы добежать до ближайших соседей.

– Давида нет. Сожалею.

– О чем?

Дурашливая улыбка показалась на его лице. Было не понять, издевается ли он надо мною или правда не понимает.

– О том, что вы не застали друга. И зря проделали свой путь.

– Разве я говорил, что хочу его видеть?

– Но…

Герман резко ухватил меня за подбородок. Склонился к моему лицу и прошептал:

– Я пришел к тебе. Познакомиться. А Давид… в этой истории для него нет больше места.

Он, конечно, почувствовал, как я задрожала. Но не пожелал придать этому значения. Так кошка дает возможность мышке уйти чуть дальше, чтобы веселее было играть.

– Еще увидимся, цветочек. А пока будь умницей.

Коснувшись моих губ быстрым наглым поцелуем, он резко отступил. Отвесил очередной поклон и, насвистывая веселый мотивчик, вышел через парадную дверь.

Я тут же бросилась включать охранную систему. Была бы поумнее, сделала бы это раньше. Но сдается мне, Германа подобным не остановить.

Утро началось прескверно – явился Буров. Хмурый и заметно уставший он рыкнул с порога:

– Какого черта ты к телефону не подходишь?

– У меня нет времени на болтовню.

– Это ты так о своем муже печешься?

– Благополучие Давида больше не моя забота. Пусть его девки стараются. Ну или вы, раз он вам платит.

– Спятила?

– Само собой. Разве нормальных в психушке запирают?

– Это был санаторий.

– Ага, расскажите это шизику, который каждую ночь с Кантом спорил о том, что есть сущее и безгранично ли бытие. Иногда так расходился, что весь этаж будил.

– Белль, – неожиданно мягко произнес Буров. – У тебя есть причина сердиться на Давида. Он виноват, я не спорю. Но сейчас не то время, чтобы вспоминать былое. Мы должны…

– Должны? – усмехнулась я. – Лично я ему ничего не должна.

– А тебя не смущает, что твой муж, вполне возможно, попал в беду?