– Ой, да ладно тебе. В глубине души ты понимала, что это я. Просто признайся, что хотела позажиматься со мной.

– Пфф! – Она вспыхнула.

Несомненно, он был красив. Высокий, поджарый, с идеально сложенным телом…

Но, несмотря на все это, она никогда не рассматривала его как любовный интерес. Довольно тяжело увлечься тем, кто на постоянной основе угрожает и запугивает тебя.

– Ты вспомнила что-нибудь еще? – резко сменил тему он.

– Нет… Но, как я говорила ранее, если поможешь мне выбраться отсюда, я очень постараюсь вспомнить.

Не успела девушка договорить, как лис резко схватил ее за запястье, впиваясь когтями в грудь. И только когда острые кончики задели внутренности, до нее дошло, что она снова не сдержала язык за зубами.

Почему каждый раз, когда он улыбается и смеется с ней, это кажется хорошим знаком? Почему она каждый раз ведется на это и начинает показывать характер?

«Он ведь сейчас убьет меня… А может, так будет лучше? И тогда мне больше не придется страдать».

– Мне казалось, что вчера я достаточно ясно выразился. Ты будешь играть по моим правилам, или я приведу в исполнение все свои угрозы. В этом можешь даже не сомневаться.

– Что… что ты делаешь? – Ее дыхание стало прерывистым, тело словно окаменело. Его хватка была чудовищно сильной.

– О, я всего лишь слегка прикасаюсь к ядру твоей души. Одним движением могу разорвать его в клочья – и твоя сансара в этом мире завершится.

Пока он говорил, Есения чувствовала, как ускользает. Ей вдруг до безумия захотелось спать. Это было странное ощущение, не похожее ни на боль, ни на обычное недомогание. Что-то иное, неизведанное, пугающее.

– Ты чего так посинела? Тяжело дышать? Ой… кажется, твоя мать плачет, ее выводят из палаты.

Лис словно приоткрыл завесу между мирами, наблюдая за тем, что происходит на другой стороне, и небрежно докладывал ей. Только она уже мало что слышала и понимала, разум затуманился.

– Еще чуть-чуть – и твое сердце не выдержит.

Есения обмякла в его руках. Страх захлестнул ее.

Она не хочет умирать.

Неужели это конец? Разве она этого заслужила?

Лис прервал ее мысли, резко выдернув когти из груди. Девушка рухнула на пол, как мешок с картошкой.

– Какое счастье, тебя спасли. Вот только надолго ли? Советую договориться со своим дрянным язычком, чтобы он впредь держался за зубами.

Он наклонился к ней, и голос его зазвучал тверже, жестче:

– Повторю еще раз: ты что-нибудь вспомнила?

Отдышавшись, девушка заговорила охрипшим голосом:

– Я уже говорила тебе…

Внезапно в сознании что-то сломалось, невидимая преграда разрушилась, открывая воспоминания, которые до этого оставались недоступными. Будто сам разум блокировал их. Образы были размыты, но, складывая фрагменты, Есения смогла восстановить картину того, что произошло после удара.

– Я… я видела женщину с длинными черными волосами, – проговорила она, ощущая, как слова даются с трудом.

Лис тут же насторожился, его взгляд стал более внимательным.

– Она, кажется, удивилась, увидев меня, и… пыталась дотянуться, но потом… потом я встала на ноги, и дальше ты знаешь, что было.

Как бы Есения ни пыталась возмущаться, что бы ни говорила и каким бы ни был ее характер, пережив мгновение смерти, она поняла: умирать не хочет. Как же сильно хотелось разрыдаться от беспомощности, как же отчаянно она жаждала жить. Когда смерть протянула ей руку, она услышала, как плачет мама… Возможно, разум сыграл с ней злую шутку, нарисовав то, чего она отчаянно хотела, но это было невыносимо больно.

Каково теперь родителям осознавать, что именно они отправили ее в этот лагерь? Если бы Есения только смогла найти кого-нибудь, кто бы помог… Она бы сделала что угодно, лишь бы вернуться домой. Но одно стало совершенно ясно – помощи от этого лиса ждать не стоит.