– У меня были и свои деньги.

– Были? Давайте подсчитаем. – И следователь вместе с Грощенко стала подводить баланс всем его приходам и расходам (включая аванс и полученное в долг у матери знакомого). – Видите, сальдо не в вашу пользу…

– Я уже говорил… Думал, в нем документы. Хотел, чтобы ее личность не опознали.

– Ну, какие документы могут поместиться в девичьем портмоне.... Разве что какая-нибудь справка или квитанция.

– В портмоне ничего не было.

– Знаю. Того, что вы рассчитывали найти, там не было.

Грощенко вскинул голову и воспаленными, почти бессмысленными глазами посмотрел на следователя. Он очень хорошо понимал, что она имела в виду. Будто вот только что в белую ночь там, у моста, тревожно озираясь, он раскрыл маленькое портмоне и не обнаружил в нем того, что хотел обнаружить и что, по его мнению, безусловно там было.

– В самом деле, – сказал Аристов, прочитав показания Грощенко. – Получается, что чуть ли не сама девушка дала повод – кричала, царапалась. Выходит, по Грощенко, что будь она сговорчивей, расстались бы они миром.

– Где там! – Ковалев закурил и прошелся по кабинету. – Он повел ее в парк с заведомой целью убить из-за денег, которые, по его мнению, были у нее с собой. Знай он, что там только сто рублей, Грощенко не пошел бы на это. Значит, Валентина ему сообщила в поезде что-то такое, что заставило его предположить наличие у нее крупной суммы.

– Теперь уже никто не узнает, что именно говорила Валя в поезде и в парке. Даже если бы мы разыскали соседей по купе, это бы ничего не дало. Кто там будет прислушиваться…

– Так… Но вот что я тебе скажу: есть в деле одно очень важное и не очень понятное звено.

– Квитанция?

– Да, квитанция, которую она получила в камере хранения. Почему он ее не изъял?

– Потому что думал, что она в портмоне.

– А почему он был столь уверен, что квитанция в портмоне?

– Наверно, видел, как она положила ее туда. Думаю, больше того – следил, куда она ее положит.

– А зачем она была ему нужна?

– Наверное, у него появились основания думать, что в вещах – деньги или что-либо ценное.

– Вот-вот. Но почему квитанции в портмоне не оказалось?

– Потому что она переложила ее в карман кофточки, а он этого не заметил.

– Почему же она переложила ее так, что он этого не заметил?

– По-видимому, в какой-то момент, оказавшись в пустынном парке с незнакомым, в сущности, мужчиной, она поняла опасность своего положения.

– Да, пожалуй, так…

Через полчаса все собрались на заседание у генерала.

– Хочу поделиться своими соображениями по делу об убийстве в парке культуры, – сказал генерал, невысокий человек с сосредоточенным взглядом негромким голосом.

– Оперативная группа справилась со своей задачей неплохо. И если бы не грубейший просчет кондопожцев, справилась бы еще раньше. И все-таки надо признать, что в этом деле есть нечто необычное и поэтому не ясное. Вот я слышал, что Стрелков до последнего момента сомневался в том, что убийцей может быть Грощенко. Так ведь, товарищ Стрелков?

– Так, товарищ генерал.

– Вот-вот. Почему же сомневался Стрелков? Потому, что он подходил к этому делу с привычной для каждого из нас меркой. Молодой парень, всего двадцать три года. Техникум окончил. Спортсмен-перворазрядник. Да еще к тому же заочник университета. С чего ему быть убийцей? И действительно, если посмотреть на все с внешней стороны, для скептического отношения есть все основания. Зато тот, кого встретила в парке сторож, по всем статьям подходил в преступники. Мы и соблазнились на какое-то время этим вариантом.

– Не соблазнились, товарищ генерал, – позволил себе реплику Аристов.