Удостоверившись в ее безоговорочной поддержке, он тут же повел ее к себе домой, где дорогой гостье была безмерно рада Светлана Владимировна. Она тут же засуетилась, доставая из холодильника редкие деликатесы. Хотя в те годы страна тонула в пучине тотального дефицита, в том числе и продуктов питания. Но Вовке было наплевать на угощение родной матери, он с трепетом ожидал, как Цветовод примет его луговой сюрприз. Он знал ее бурный темперамент, и она могла отреагировать на его выходку совсем неадекватно. Но он верил в себя и шел на штурм. «Если она хочет счастья дочери, значит, должна разумно оценить ситуацию, в конце концов, мы тогда были детьми с Лукой. Хотя идея была полностью моя, а друг просто стоял за спиной», – пронеслось у него в голове. И, порывшись в кладовке, он извлек оттуда заветный сверток с женской одеждой. Обрадовавшись, он чуть ли не силой принялся вытаскивать Марию из-за сытного стола. По ее виду было видно, что ей не хотелось покидать душевный прием, который ей устроила хозяйка квартиры.

– Как тебе не стыдно, сынок? – возмутилась она. – Привел в дом милую девушку и тут же уводишь, не дав ей отведать наших разносолов.

– Не волнуйся, я уверяю, мы ненадолго и скоро вернемся.

– Хорошо, тогда я схожу в свой магазин, – сказала она, – а вы возвращайтесь, угощайтесь всем, что на столе есть. – Она внимательно посмотрела на Марию и ласково пропела: – Я буду очень рада, золотце, если ваш союз будет вечным.

– Всё решится у нас в течение часа, – посмотрел сын на часы, – ну, может, чуть больше.

– Препятствия, Вова, нужно мудро обходить, – посоветовала мама. – Или ты с вилами на тигра вздумал идти? Не нравится мне твой настрой. Если что, посмеемся вместе, – кивнула она на его ношу, отлично зная, что там лежит.

ГЛАВА 12

– Вот откуда, оказывается, такие мудрецы берутся, – прошептала она, любуясь удаляющимся троллейбусом. – Не иначе как от женщины, вскормленной не молоком, а книжной мудростью…

– Естественно, от неё, – усмехнулся он. – Она же меня рожала, а не химера с львиной гривой и козлиным выменем.

– Я совсем о другом, – перебила она, легонько коснувшись его руки. – Светлана Васильевна – не просто библиотекарь, она – кладезь знаний и редкой душевной теплоты. Каждая беседа с ней – словно глоток кристально чистого горного воздуха. Три года я её знаю, и когда вместо неё сидела другая, душа моя томилась в безмолвной тоске.

– Понимаю, – кивнул он. – Спасибо за твой отзыв. Но, боюсь, мне предстоит сражение умов с тётей совсем иного калибра. И умоляю, пусть она не твердит своё любимое: «Всему не верь». Ведь когда я был мальчишкой, учителя во мне души не чаяли, включая твою маман. Конфеты, лимонные дольки – щедрой рукой. А после одного злополучного педсовета, стоило мне вытянуться в струнку, отношение изменилось в корне. Словно в одночасье я превратился из надежды школы в серую посредственность и хулигана. Представляешь, ни одной тройки за четверть, и вдруг нам целенаправленно, незаслуженно скатили оценки по всем предметам, обозвав это педагогическим приёмом! У моего друга Луки отец был парторгом на заводе, и мы ему рассказали. Он этот беспредел вынес на ковёр в горком партии. Директора Гусева отправили на заслуженный отдых в деревню Гадюкино, а того завуча отстранили от преподавания на целый год.

– А маму за что наказали? – удивилась она.

– Она обвинила нас с Шутовым в вандализме над русскими классиками, над гипсовыми изваяниями, за которые отвечала. Но потом нашли настоящих виновников – десятилетних близнецов Густовых. Однако все остальные школьные передряги прошли уже без нас. Мы с Лукой в начале года перевелись в другую школу, которую я окончил с золотой медалью. А он пошёл в строительный техникум. После техникума его забрали в армию, и угодил он в самое пекло Чечни. Там и погиб, и привезли его сюда в цинковом гробу.