Плутон. И другие Владимир Козлов

К космическим далям Вова Платов не имел никакого отношения, но с раннего детства ему нравилось обманывать окружающих, чтобы потом вдоволь посмеяться. Так он превратился из Платова в Плутишку и Плута. В юности он решил изменить свою неблагозвучную кличку, добавив к прозвищу «Плут» две буквы «он». Постепенно для всех он стал Плутон, и его жизнь, хоть и осталась беспокойной, но интересной. А подсказала ему взять галактическое название мама Светлана Владимировна, – работник центральной библиотеки.

ГЛАВА 1

В тот вечер, когда второкласснику Владимиру постель разостлали в зале, в их скромную обитель ворвался, словно вихрь, бывший одноклассник Светланы, а ныне сосед, бравый офицер МЧС Судаков, с дарами в виде сочных фруктов и искрящихся напитков. Таких гостей Володя в их квартире отродясь не видывал. Мать, кроме верных подруг, никого особо не жаловала. И вот, словно гром среди ясного неба, в их устоявшийся мирок вторгся чужак с увесистым пакетом, да ещё и покусился на святое – на материнское ложе! Такую дерзость юное сердце стерпеть не могло. И созрел в голове план – как отвадить непрошеного гостя от материнской перины.

Прежде чем, словно ночной призрак, проскользнуть в комнату матери, Володя бросил взгляд на часы. Стрелки безжалостно указывали на глубокую ночь. Осмотревшись вокруг с осторожностью матёрого разведчика, он тихонько приоткрыл дверь. С плохо скрываемым отвращением окинул взглядом кровать, где рядом с самым родным человеком мирно посапывал чужой дядька, и прошептал одними губами:

– Ночевать надо там, где привык. Свою берлогу я бы и генералу не уступил, а ты, дядя, до капитана ещё не дослужился, а уже люксом будущего военного министра распоряжаешься. А им, как родные говорят, я непременно буду!

Сухо сплюнув в сторону спящих, он ловко запустил пальцы в карман пиджака брандмейстера, нащупал там увесистый кошелёк и, словно фокусник, извлёк оттуда четыре советские купюры достоинством в пятьдесят рублей, спрятав их под майку. Кошелёк же бесшумно вернулся на прежнее место. Затем, крадучись, он пробрался к своей лежанке, где надёжно перепрятал добычу в пенал. Взглянув в окно на бледную луну, он юркнул под одеяло и моментально уснул, убаюканный мыслями о грядущих подвигах.

Рано утром его разбудили странные звуки, похожие на возню и приглушённый шёпот. Источником шума был ночной визитёр.

– Я перед сном всю наличность пересчитал, – недовольно ворчал Судаков, – было триста рублей, а теперь только десять рублей осталось. Где ещё двести? Наверняка твой Вовка у меня их конфисковал за ночлег? Дети, они способны на такую месть.

– Ничего я не трогал, – сонно потёр щёку Вова. – Зачем они мне, если я даже с трешкой в магазин прихожу, так продавцы сразу допрос устраивают: откуда деньги? А тут такое богатство пропало, да на меня сразу кандалы наденут.

Он невинно хлопал глазами, глядя на взрослых, давая понять, что чист, как утренний снег. Светлана Владимировна, не выдержав, всплеснула руками и перевела взгляд на гостя:

– Ты, может, перед сном лишнего принял? Куда засунул, сам не помнишь? Вон, бутылка пустая на столе стоит, да и винца ты моего пригубил.

– Да я хоть и выпил, но мозг у меня ясный. Помню, как деньги в портмоне клал, – упрямо твердил Судаков.

– Тогда пошли, ещё раз спальню поищем, – предложила Светлана, потянув его за руку.

Тот покорно, но без энтузиазма, поплёлся за ней.

– Да бесполезно это всё, – расстроенно произнёс он. – Может, выпали из кармана на балконе, когда я их там пересчитывал?

Они вышли на балкон и заглянули вниз. Дворник энергично орудовал метлой, сметая утреннюю пыль. Стало ясно: если деньги и улетели, то искать их – занятие безнадёжное. Пожарный умылся, накинул китель и уселся за низкий шкафчик, где его уже ждал горячий кофе. Он проглотил его залпом и в блюдце затушил недокуренную сигарету. Перед уходом он позвал Вовочку. Мальчик, опустив голову, тут же оказался рядом. Старший лейтенант взял его маленькую ручку и вложил в неё хрустящий червонец.

– Прости, брат, что я плохо о тебе подумал, – произнёс он бравым голосом. – Тебе этих денег на все каникулы хватит. Покупай каждый день мороженое, кушай с аппетитом и вспоминая меня. А лето уже послезавтра начнётся. Ну, а я опущусь на этаж ниже и буду досыпать.

– Я не имею права их брать, – выдавил Вовка и украдкой взглянул на мать, ища поддержки.

– Бери, сынок, это от чистого сердца. Дядя Коля премию большую получил за пожар. Считай, что он поделился своим геройством с тобой.

Судаков, улыбаясь, тихонько присвистнул, звонко поцеловал хозяйку в щёку и покинул квартиру. Оставшись наедине, Светлана проницательно посмотрела на сына и, положив ладонь ему на голову, начала допрос:

– Давай, рассказывай, куда спрятал сокровища?

Он упорно молчал.

– Можешь не признаваться, но я знаю, что это твоя проделка. Кроме нас троих в доме никого не было. А ещё имей в виду: дядя Коля пересчитывал деньги при мне. Так что я жду признания.

Володя, понимая, что отпираться бессмысленно, с неохотой достал из портфеля пенал и отдал его матери, обиженно пробурчав:

– Нечего огнетушителям делать на моём месте.

Она забрала деньги и сделала сыну внушение:

– Мы с тобой живём уже шесть лет без отца. Ты должен понимать, что его из могилы не вернёшь. А Коля – мой давний друг и сосед. И, возможно, в будущем он заменит тебе папу. Он, кажется, не против. Так что я верну ему деньги и скажу, что нашла их под столом. Запомнил?

Володя кивнул и, показав сжимавший в руке червонец, фальшиво изрёк:

– Буду звать его батей, если он мне такие бумажки каждый месяц дарить будет.

Мать потрепала его за волосы и вышла из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь. В голове роились мысли. С одной стороны, поступок Володи был возмутительным, но с другой – вполне объяснимым. Ревность девятилетнего мальчишки, лишённого отцовской любви, вылилась в этот нелепый протест. Она спустилась на этаж ниже и, не раздумывая, позвонила в дверь Судакова. Тот открыл почти сразу, находясь уже в одной майке.

– Коля, прости, что разбудила, – начала она, протягивая ему скомканные купюры. – Вовка взял у тебя деньги. Ревность, всё такое… Я ему вправила мозги, больше не повторится.

Судаков нахмурился, взял деньги и пересчитал их.

– Да ладно, Света, чего ты так переживаешь? Пацан просто внимания хотел. Я и сам в детстве чудил. Забудь. Лучше вот что, – он достал из кармана пачку сигарет и предложил ей. – Пошли на балкон, покурим, поговорим.

Они вышли на тесный балкончик, заваленный старыми лыжами и банками с краской. Дворник внизу продолжал энергично мести асфальт. Судаков закурил, затянулся и выпустил струйку дыма в утреннее небо.

– Слушай, Света, я вот что хотел сказать… Ты мне нравишься. И Вовка твой тоже. Мне с вами хорошо. Если ты не против, я бы хотел, чтобы мы были вместе. Ну, как семья.

Светлана покраснела и отвела взгляд. Она давно мечтала об этом, но боялась признаться себе в этом. Шесть лет одна, тянуть всё на себе – это нелегко. А тут появился Коля – надёжный, добрый, сильный. И Володя к нему тянется, несмотря на все свои выходки.

– Я… Я не знаю, Коля, – пробормотала она. – Мне нужно подумать.

– Думай, Света, думай, – улыбнулся Судаков. – Но недолго. А то я передумаю.

И он нежно поцеловал её в щёку.

ГЛАВА 2

В 1989 году Платов, восьмиклассник, чей ум затмевал сверстников, случайно перехватил обрывок разговора на торжественной линейке. Молодые педагоги, как шептались ветер и листва, собирались отметить День знаний в ближайшую субботу, в самом сердце городского заповедника. Это живописное убежище, где карликовые озёра хранили тепло лета, а дикие плодовые деревья щедро одаривали плодами, уже засыпало в преддверии осени. Редкие путники, в основном пенсионеры, бродили по зелёной долине, собирая траву для своих питомцев. Для Вовки Платова и его верного оруженосца, Луки Шутова, это обстоятельство открывало врата в мир интриг и возможностей. Мечта отомстить обидчикам витала в воздухе, словно колдовское зелье, особенно остро маня Платова.

Особую неприязнь они питали к Вере Захаровне Цветковой, которую за глаза величали Цветоводом. Эта строгая блюстительница порядка, ботаник по призванию, несправедливо обвинила их в осквернении двух гипсовых истуканов – Николая Гоголя и Тараса Шевченко. Забытые богами и людьми, эти статуи томились на облупленной трибуне в школьной пристройке. Цветкова, как ответственная за этот пыльный закуток, подняла неистовый гвалт, и её словам, увы, поверил весь педсовет. Ребята были уверены в своей невиновности, и виновницей торжества несправедливости считали Тычинку – прозвище, прилипшее к ней не только из-за ботанической фамилии, но и из-за колючего нрава. Да, они действительно были там на перемене, но их руки не касались гипса с дурными намерениями. Они лишь забрали из кладовки спортивную форму, чтобы поскорее сбежать домой. И вот, в этот субботний полдень, настал час расплаты.

…Вовка отыскал в недрах антресолей пару карнавальных масок чертей с рогами и две поношенные тельняшки с короткими рукавами. Наполнив рюкзак этим арсеналом, они с Лукой, словно заговорщики, двинулись к реке Лузе. Погода благоволила их замыслу, обещая приключения и азарт. Затаившись в густых зарослях перед пешеходным мостом, они стали выжидать появление учительской братии, словно охотники, подстерегающие дичь.