Из-за них появился хомидим ноль-семь-один, местный надзиралец: "В Фианирид за сырьём".

Садик послушным кивком развернулся спиной и поменялся в настроении… не выдавая радости, на камантивре выскользнул в заданный тевихор. В пути, с небольшой возвышенности, открылись взору дугообразные марши прозрачных крыш со специфичным освещением земных полосок утреннего солнца, синевы чистого неба, оттенков спектра, яркости. Пашня под стеклом на равнине квадратных километров – сказочное царство в извечной планетной мгле. Меж строениями, издалека, будто в борозде редкими жуками, ползали робоплатформы. Стражником цветастого хозяйства выступал высокий крепкий забор, убегающий волнистыми линиями вдоль, где в малой отражательной способности перепадало красок и ему. Угол периметра, аккуратно сведённый под небольшой радиус, в итоге выдавал квадратно-скруглённое, вытянутое "О", а в стойке – стройное "Л". Садик ехал вдоль стены – сплошной двусторонний обтекатель на барханчиках, в заигрывании ветра и пыли. Повернул к возвышающейся покатой крыше, прямо на забор, хотя дорога уходила дальше. Остановился, протрубив сигналом в стиле "трам-папарам". Часть ограждения начала задираться козырьком и камантивра вкатилась не в город-сад, а в закрытый диапифер. Из квадратного жерла стены, с транспортёра, выплёвывались фасованные тюки на симидима, складировавшего на поддон. На другого, в отдалении, подобной технологией капумы с жидкостным сырьём. Напротив ритмичной суеты стоял транспорт посерьёзней: поболе фургон и прицеп набивались онуконверами складской продукцией. Не сведущему в местной писанине на маркировке, по упаковке определялся тип товара: сыпучий и не очень. Садик, бросив железного коня под погрузку, исчез среди штабелей. В углу вокруг позыркал, вынул из-за пазухи хомидимскую оснастку, ошейник с обломанным креплением. Одной рукой приноровил, другой мягко пробарабанил пальцами по стенке. Ответно высунулся свёрток – спрятал.

Прислонился к отверстию и вполголоса: "Как ты там? – и на отзывное женское "Потихоньку, помаленьку, а ты?": Кажется скучаю". – "Кажется или?.." – "Точно. Честное симидимское". – "И я" – "Спасибо, – рукой обнимая пазуху с подарком. – Хоть на миг забыться".

За послышавшимся мужским "Садик, ты где?" потеряшка, с "Целую, линяю", подальше от "переговорной" юркнул и вышел к погрузочной: "Чёго стряслось?.."

Отправился с заказом, – остался позади Фианирид. Дороги-то, примерно на две трети, терпимо-ровные – местами узковатые, – пришлось обочину "понюхать", пропуская громоздкого собрата. Автопоезд, из серии "На складе", дребезжа, кометой, горбоносой, проплывал, заваливая хвост пылищи.

Амакивер, без спальни дальнобой, рукою: с уважением коллеге, – торжественно звучала по планете взаимная симфония "Фа-фа".

А ветер на Садика, в бок – со встречки дробью рикошет, по кузову вся каменная мелочь. Мотнул тот головою, сожалея: не перестроился, – и дальше полетел. Спустя минуток десять, содрогнувшись пару раз, фургон недолго прокатился и застыл. В испуг глазищи поскакали по чём где можно и нельзя. Потыкав кнопки, вылез под капот, руками шурудить, – обжегшись, послюнявил испачканные кисти. Обход вокруг, заглядывал под низ: царапанный поддон – спасенье от камней, и гофра – от песка защита… прощупывал узлы на подозрении.

"Ну что же ты, родной… твоя болячка… не молчи", – по-братски на фургон, в заботе облицовку протирая.

Присел на придорожный камень сосредоточено минут на пять, сморкаясь, утираясь, оставляя, усы рисованы в "красу".

Привстал, в руках марая тряпку… ткнул старт – завёлся – чудеса – ожили индикаторы, мигая. Чтоб не спугнуть удачу, не дыша, прикрыл капот. Так тронулся, смелея, обороты набирал.