Кажется всё в округе остановилось, – рядом симидимы почтили минутой молчания, затем улыбки, кто-то ржал с призвуками ослиного: "И-а", – почти под аплодисменты.

Подскочил к соседнему резервуару под обильный душ из шланга технической ардипкой, служившей прибивать в ливаоре пыль. Пощипывало тело: химический ожог. Снял аспикар с окутутами, херифы, – глаза, пол черепа и кисти рук не пострадали.

До конца дня делал трезвый вид для глазеющих и под остатки местного алкоголя отошёл ко сну, – сомкнув глаза, расслабляясь… попытался попасть на какой-то объект – анимаучи шуганули.

Проснулся с бесконтрольным выкриком: "Сука, круглые сутки дежурят чоповцы. Засада!" – и отключился.

Глава 5

За девять перевалило. Из жерла ливаора, вслед за февамой, в развалку растекались запылённые трудяги, уступая дорогу въезжающей машине для нанесения закрепляющего раствора на потолок и стены.

"Во! И садисер припёрся".

"Кто?"– тормознуто Дима: после вчерашнего настроение не ах.

"Усиленное питание скота. Надо личико почистить", – Пухов отошёл к импровизированному умывальнику, крану на рефидромеге.

На выдачу выстраивалась очередь: "Садик, какая нынче отрава?"

"Сбалансированное питание для малышей-плохишей", – парировал изображающий земного бармена, небрежно орудуя шлангом над обеденной посудой.

"Не любишь ты свою расу". – "Это не баба". – "А ты ещё помнишь, что такое женщина?!" – "От них одни беды". – "И обеды".

Дима воротил нос: "Это – не садисер, это – садист. Такой дряни, наверно, даже в тюрьме не дают. Ё, не могу привыкнуть".

"Земля… как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отозвалось!" – задумчивый Сладков молитвенно перед наполненной пукупрой.

"Ага. Витамином дабл ю тридцать восемь от поноса и золотухи", – глотающий Пухов.

Дима, скинув грязную посуду, подошёл сзади к Садику: "Сколько лошадей под капотом?"

"Чё?" – возмущённо.

"Мощность какая?" – взглядом профи.

"С Тропсигала башкой упал? Камантивра – зверь, – уязвлёно гладя ладонью кузов. – Мини-реактор".

Дима почесал нос, якобы виноват: унизил транспортное средство, и продолжил, глядя на бак в полсотни литров: – "Девяносто пятый льёшь?"

"Охлаждёнка".

Рукой дотронулся: "Ай! – обдувая пальцы. – Давно рулишь?"

"Вторую шкуру, – подозрительно на горячий возвратно-поступательный резервуар от радиаторов и собеседника-мазохиста.

"Интересная работка".

"Лучше, чем с хомиками на хвосте", – уже с бравадой, головой на надзиральца.

"Вакансии есть?" – "Чё?" – "Места свободные". – "А… так просто не попасть – заслужить надо". – "Как?" – "Чем сгодишься – тем и родишься. Понравишься Дугласу – возможно…" – "Это вряд ли". – "Всё. Э, голодающие!.. Пукупры вертайте в зад!"

Цистерновая камантивра припылила. То с чем пожаловала, – подтёками, хроническими, на боках, причалила месозена к месозене – приваренными лестницами, руку протяни. Амакивер ноль-восемь-шесть – без верхней половины защитного костюма: приспущена, подвязана на поясе, – и собственная "тигрово-леопардовая шкура" напоказ. В херифах вскарабкался на ливаорную ёмкость и настежь люк. Прыжочком перелез на камантивровую. Отстёгнутую от фиксатора, торчащую трубу, "Г" с носиком, поворотил к отверстию. Переливал привоз, – успокоительная мутотень для дремлющих: анорики на час гнездились: песочек – тело, песочек – тело, меж камней, юджопеоры скомканы под головами.

Садик отъехал привычным маршрутом, петляя меж скалами, на плоскогорья, песчаники. Спокойно посматривал на вечно бегущее, почти всегда плотное, серо-желтоватое месиво облаков, пока не шмыгнул носом, – на пяток километров, разносимый ветром круглосуточный вонючий букет, примерно хвои, кондитерки, по земной ассоциации, напоминал о приближении к Паредеке. Из-за холма нарисовался тевихор – промышленный мини-городок – комплексы строений, без намёка на территориальное движение, лишь дымили местами разнокалиберные трубы. По периметру шли обтекаемые конструкции. В разветвлении к разным частям промзоны фургон направился к модульному зданию из четырёх закрытых ворот. На фасаде скромно красовались синдуки, без перевода, по запаху, означавшие приёмную пищеблока, – к последним подкатил. С полминуты передышки, ворота, пропитанные вековой вонищей, отъехали. Заразличались ароматы в колдовстве местной кухни над рецептурой. Припарковавшись в просторном диапифере, раскрыл боковую дверь кузова. Подъехавший на онуконвере симидим выудил бочку и отвёз к двоим товарищам, перетаскивающим на промывку и капаметы с пищевой утварью. У дальней стены, по паре, куковали в простое платформы-прицепы и похожие фургоны.