Чудовища кивают, и я встаю и начинаю расхаживать по номеру.

– Значит, вот такое у нас может быть алиби: мы с Вайолет катались верхом и возвращались домой, чтобы встретить вас. Потом заметили дым и поскакали в город, чтобы предупредить пожарных. Вы втроем ждали нас у меня дома. Все просто, и никто не докажет, что было не так.

Люк хмыкает.

– Я сначала зашел в магазин к Сэму. Об этом стоит упоминать? – Не поднимая головы, он энергичными размашистыми штрихами рисует что-то в гостиничном блокноте.

– Что ты купил? – осторожно спрашивает Мо.

– Ничего. Только жвачку, – отвечает он и вдруг бьет кулаком по столу. – И взял бесплатную упаковку спичек.

Драммер чертыхается и смотрит на меня:

– У Сэма стоят камеры?

– Стоят. Но я не уверена, что он их вообще включает.

Драммер закидывает руки за голову, и футболка задирается, обнажая плоский загорелый живот.

– Почему бы не сказать, что мы ходили в кино? – бормочет он.

– Это можно проверить, – возражает Мо.

– Проехали…

Он пялится в окно, только мускул на подбородке подергивается. Драммер совершенно не выносит неудобства и терпеть не может сидеть на одном месте. Ему нужно быть на улице, охотиться или работать, и ему нужен физический контакт – борьба, спорт или секс. Без внимания со стороны он быстро чахнет, и меня мигом охватывает желание, стоит представить себе, как я дарю ему это внимание.

– Наша версия и так хороша, – замечает Мо.

Драммер укладывает поудобнее подушки у себя за спиной и взбивает их, попутно потревожив Матильду, которая спрыгивает с кровати. Он хмурится:

– Может, просто подождем? Посмотрим, что будет дальше. Да и вообще, разве человек может постоянно помнить, где он был?

Мо качает головой, но уступает. Если прямо сейчас надавить на Драммера, он просто уйдет. Настроение в номере меняется, и каждый из нас погружается в собственные муки.

Я возвращаюсь к практическим вопросам:

– Мо, ты убрала пивные бутылки и все, что мы оставили после себя, как я просила?

Ее потрескавшиеся губы размыкаются.

– Да, конечно. Похватала все, что попалось на глаза.

Боль у меня в голове превращается в тупое пульсирование во лбу.

– Что попалось на глаза? То есть ты что-то могла оставить?

Ее брови сходятся над переносицей, глаза блестят.

– Я… Я же не знала, что зачищаю место преступления!

Ее слова разносятся по комнате взрывом, поражая всех нас. Я закрываю лицо ладонями.

Вмешивается Вайолет. Губы у нее дрожат от напряжения.

– А фотографии и видео? Никто ведь ничего не постил, да?

– Вот дерьмо! – Мо начинает лихорадочно жать на иконки на экране телефона. – Когда мы были у Провала, я вывесила селфи с Драммером, но оно не ушло. Но могло уйти позже, когда появился сигнал.

– И ты не проверила? – вскрикивает Вайолет.

– Я следила за новостями о пожаре, – качает головой Мо.

– Проверь! – требую я.

– Уже… – Она проматывает экран, потом замирает. – Вот оно. Все-таки ушло.

– Черт побери, Мо! – кричу я. – Я же сказала: «Нас здесь не было»! Что тут непонятного?

Мы бросаемся к ней и смотрим на фотографию в телефоне. Вот Мо с полузакрытыми глазами. В руке – бутылка пива, а за спиной блестит Провал. На заднем плане виден Драммер, ныряющий с каменистой площадки в озеро. Черты лица размыты, но татуировка дракона, сделанная им на восемнадцатилетие, видна отчетливо.

Подпись Мо под фотографией: «Летние деньки!» Пост лайкнули восемьдесят два человека, и он появился на странице Мо седьмого июля вскоре после начала пожара.

У меня волосы встают дыбом.

– Удаляй!

Ее пальцы мелькают.

– Удаляю… Готово! – Она бросает телефон на колени и вскидывает руки.

– Но столько народу уже увидело фотку… – стонет Вайолет.