Начал я с одного раза – ставил пластинку утром, хотя для меня, что утро, что вечер – всё едино, одни и те же стены, тот же свет, ну и остальное, единственный ориентир, чтобы не потеряться во времени, – мои часы, – так вот, начал с одного раза, но очень быстро стал слушать её и перед сном, а потом и на обед. Не знаю, можно ли это назвать зависимостью… наверное, да, своеобразной такой зависимостью. Интересно, я никогда не понимал тех девочек, да и странных мальчиков, что фанатели от такого, а ведь такая музыка собирала стадионы, – не эта конкретно группа, а попса вообще, – сам-то я, когда был в том возрасте, в котором можно фанатеть, предпочитал что-то потяжелее, чтобы на концертах можно было головой трясти так, что она и оторваться могла. Но, вообще-то, я – не меломан. Никогда в чисто музыкальных тусовках не зависал, так годик послушал – и прошло. И вот теперь сразу нырнул в самый глубокий омут музыкальной зависимости, но другой… совсем другой – это как первая любовь, любовь к конкретному человеку, в моём случае – к одушевленному моим желанием предмету – к пластинке.

Так. Это святое. Нельзя просто так взять и… ну, причаститься, что ли, и я, если хотел, чтобы пластинка со мной заговорила, должен был следовать ритуалу. Я бы всё испортил, например, если бы сел есть, включив проигрыватель, нет, нет, нет, все эти вещи, связанные с функциями организма, – отдельно, а душа… Я вставал, шёл в туалет, умывался, делал зарядку, кушал, немного отдыхал, готовился ко встрече – для меня эта подготовка походила на подготовку ко встрече с невестой в первую брачную ночь. Нет, серьёзно, первая брачная ночь каждое утро. Каждый раз – как в первый раз. Я шёл в угол, где я оборудовал нечто вроде… алтаря, да-да, не буду врать, иначе это и назвать-то сложно. Обычный обеденный стол – деревянный квадрат на четырёх ножках – я обмотал фольгой для запекания, – нашёл в одной из тумбочек, – не представляю, кому та фольга могла понадобиться в бомбоубежище, ну да ладно, – в центр стола пирамидкой поставил несколько газобетонных блоков, на которые накрутил и нацепил всякого, что нашёл – пуговицы, бижутерию, фантики из-под конфет. А, чуть не забыл, вот то место, где стоял стол, я покрасил красной краской, – банку с краской и кисти я тоже нашёл в шкафчике, – сделал такой круг, у меня он ассоциировался с точкой на лбу у индусов – банди, кажется, – в Индии это символ третьего глаза и защита от злых духов тоже – так я защищал пластинку и проигрыватель, потому что очень не хотел, чтобы с ними что-нибудь случилось. И сам корпус проигрывателя я, как умел, разрисовал фломастерами, нанёс всякие значки, которые мне в голову пришли – что-то из отрывочных знаний о религиозных культах со всего света. Наитие, которому я верил, вело меня с тех пор, как я обрёл друга – мою пластинку.

В какой-то из дней – неважно в какой, – я перед обедом общался с пластинкой: я её спрашивал, а она мне на три голоса отвечала, пропевала свои ответы. Немного я пританцовывал под ритм, ни о чём таком не думал, я словно плыл, поднимался и парил – так всегда было, или мне с некоторых пор так стало казаться, суть не в этом, а в том, что в этот раз, мой полёт, – как бы сказать правильней, – продлился, что ли, меня прямо всосало куда-то, в спираль скрутило и я осознал, понял, что те слова песен, которые я уже выучил наизусть, не просто слова, а код, или, нет, не код, а они имеют второй, глубинный смысл. Один слой музыки скрывал другой, а слова вели меня по этой лестнице вглубь – к откровению, к пониманию. Вот слова третьей песни, второго куплета: «Я любила тебя, а ты меня – нет», – вроде бы ничего необычного, просто слова песенки про любовь, но нет, в них скрыто иное: я услышал, что она не просто его любила, а что она убила своего возлюбленного, когда получила отказ, даже способ в этой строчке был озвучен. Пластинка мне разъяснила в чём суть, а потом музыка добавила, показала другою сторону. «Круги, кругаги, ги ги, ги ги, ги ги, ги! По воде идут круги, кругаги, ги ги, ги ги. Это всё мои мечты! Ты ды-ды, ды-ды ды-ды», – или вот этот простой припев в первой песни на второй стороне пластинки, просто забавный набор звуков – а вот и нет! – под наслоением несерьёзного, лёгкого скрывалась тайное, необыкновенное – пластинка мне советовала уходить, убегать, предупреждала меня о том, что должно случиться что-то страшное. Хорошо, а что дальше?