Скучновато, конечно, одному. Но мне повезло, я в дальнем углу цеха, где раньше была раздевалка для рабочих, в старом ржавом шкафу нашёл проигрыватель для пластинок «Ария-102» и одну пластинку, на которой был записан альбом попсовой, девчачьей группы из девяностых «Весна». Я, честно, таких не помнил. Наверное, группа однодневка, записали вот этот один альбом «Мечты» и разбежались – не пошло, или у продюсера деньги закончились. Пох. Главное, что теперь эти три милашки, – а на обложке пластинки были изображены три симпатичных девицы в вычурных позах, одетые в облегающие штанишки, в маячки с открытыми животиками, все такие накосмеченные, в обильных блёстках и улыбках, – будут меня развлекать. Ну и хорошо, ну и ладушки.

Проигрыватель я подключил через переходник, благо я электромеханический техникум заканчивал, умею кое-что, накрутил проводков, навертел, чтобы он не сгорел, включил, вертушка с насажанной на железную пипку пластинкой завертелась. М-да, супер, работает! Я взялся за рычаг тонарма и осторожно, даже боязливо опустил его головкой звукоснимателя с иглой на пластинку. Шир шир шир шир – зашуршало, прошуршало, а потом как грохнет танцевальным ритмом: «Пам пара па-пам, пам пара пам, пам пара па-пам, пам пара пам». Да громко так получилось, я не ожидал, эффект такой в закрытом помещении, где до этого часа царила первозданная тишина склепа, к которой я за два дня, выходит, уже привык, свыкся с ней. Трудно представить, но я аж подпрыгнул, услышав такие неожиданно громкие для меня звуки. А потом пластинка запела, заголосила на три женских переливчатых вокала…

Эта Весна стала для меня единственной связью с миром, с реальностью, стала для меня единственным другом – да для меня бы и муха стала бы другом через какое-то время, проведённое здесь замурованным в подземелье, так что пластинка – это совсем не так плохо, как могло бы быть. Мой день начинался с этой пластинки, иногда я ставил иглу на середину, – там одна такая песенюлька была забавная, «Мои персики» называется, ну прям что-то такое освежающее, утреннее, – но чаще я слушал с самого начала, с заглавного их хита (а то, что песня «Корабль Мечты» была хитом, я ни минуты не сомневался, хотя и не слышал его раньше никогда), там вот это вот – пара пам, пам пара па-пам, – и после три ангелочка вступали, пели так сладко. И вот уже моё подземелье не казалось мне таким уж угрюмо нахмуренным, переставало казаться гробом. Всё вокруг светлело, краски ярче – вроде и бельмастые лампочки казались не флуоресцентными плевками плесени, а становились каплями солнечной росы, – и бетон не такой шершавый, и потолок не такой низкий, довлеющий, давящий, да и вообще. Пластинка делала мой день. С каждой песенкой во мне пробуждалось… пробуждалось во мне желание жить. До того, как я нашёл пластинку, у меня от отчаянья слёзы на глаза наворачивались, словно я какой-нибудь плакса трёхлетний. Хотя, по сравнению с обстоятельствами, я был ничтожен, как бывает муравей перед сапогом грибника. Так бы жалел себя, пока не умер бы здесь – один, в темноте, в холоде и голоде, – но эта пластинка, этот обычный, не особо удачный ординарный продукт индустрии попсы просто спас меня… спас меня от самого себя.

Уныние убивает вернее, чем голод и холод, и мои лекарством от этого смертельного недуга стала музыка, а точнее – группа Весна, а ещё точнее – пластинка. Не знаю, сколько прошло дней – может, пять или семь, – но я стал именно пластинку воспринимать как что-то живое, отдельно от тех, кто на ней был записан. Ну, понимаете, пластинка для меня приобрела все свойства живого существа: лицо – обложка; тело – чёрный винил; голос – музыка и песни; душа – отражение тех чувств, что рождались у меня внутри, когда я слушал… нет, общался с пластинкой. И вот пластинка приобрела все эти качества, ну и, заодно, все связи с реальными людьми были порваны. Поймите, не группу я слушал, а с пластинкой общался.