Обидчик скрылся из глаз, и Николай Ильич враз забыл про него. Дни стали намного короче, и надо было торопиться. Много дел ещё впереди, и решать их придётся в совсем незнакомом городе…

Дул пронизывающий ветер с терпким запахом дороги и чего-то нового и незнакомого. Нет, и в Петербурге смолой со шпал воняет и дым от паровоза опять же такой, но Николай Ильич давно заприметил, что в остальном запахи в городах разнятся. Этот ещё ко всему тревогу вызывал и унынье.

Пассажирское здание Красноярска впечатлило Николая Ильича. Вполне себе ничего. Оно было построено в европейском стиле и смотрело на него высокими окнами. За ним начинались дома. Одни из дерева, другие из кирпича. Вдалеке виднелись горы, покрытые редколесьем. Едва ли не цепляясь за их верхушки, по небу проносились облака.

– Господи, эко меня занесло! – простонал Николай Ильич, со страхом озираясь по сторонам.

– Что с вами? – спросил участливо офицерик в шинельке.

Николай Ильич за время в пути видел его не раз. Служивый ехал в соседнем вагоне и на каждой станции выходил покурить на перрон. Он был очень худ и выглядел болезненно. Острый и тонкий нос, сеточка морщин от уголков глаз… Словно топором были вырублены складки вокруг рта, а смуглая кожа на скулах обветрена.

«Фронтовик» – подумал тогда Николай Ильич. Он не подходил к офицеру и опасался даже взглядом встречаться с ним. От одной мысли, что перед ним человек, который хоть и не по своей воле, а по принуждению, убийцей стал, вселяло в Николая Ильича странный, животный ужас и трепет.

– Ничего такого, – ответил ему между тем Николай Ильич.

– Небось, первый раз в наших краях?! – гадал офицерик. – Извольте полюбопытствовать, с какой целью в Красноярск пожаловали?

– А вы разве из этих мест? – робко спросил Николай Ильич, отводя взгляд.

Он не хотел признаваться, что ссыльный. Просто ему было дозволено судом совершить поездку за свой счёт. Это большая удача. Не пришлось ехать в арестантском вагоне, под надзором урядника. В Тюмени он был свидетелем того, как политических из такого вагона кормили в буфете. Все как один худые и грязные. Было видно, что с трудом им даётся дорога.

«Вот и мне пришлось бы оказаться среди них, если бы я со следствием не сотрудничал! – подумал тогда Николай Ильич. – И ехал бы сейчас в арестантском вагоне с решётками на окнах».

Вообще, суд отнёсся к случаю с Николаем Ильичом благосклонно. Присудили ему находиться под гласным надзором полиции всего два года. Совсем ничего по сравнению с расстрелом, о котором он то и дело думал, пока шло следствие. На оглашении приговора был сдержан и молчалив, хотя хотел прыгать и кричать от радости. Ведь столько пережить пришлось всего! Нет, политика не для него. Освободится, и больше никогда этим заниматься не будет. Зачем? Ведь всего-то ничего, переписку возил, да изредка деньги, а вон оно как всё серьёзно обернулось!

– Родился и вырос в Красноярске, – подтвердил, между тем, военный и поставил на перрон чемодан. – Разрешите представиться? Поручик Емельянов Алексей Иванович, – отрапортовал он, не дожидаясь разрешения. – Нахожусь в отпуске по причине ранения.

– И куда же вас, голубчик, ранило? – раздался откуда-то сбоку голос.

Он принадлежал полному мужчине в добротном пальто. Судя по всему, толстяк тоже приехал этим же поездом.

– В спину, осколком. – При воспоминании об этом поручик поморщился и вновь обратился к Николаю Ильичу. – Так куда изволите-с? Может, нам по пути?

«Странно, – подумал про себя Николай Ильич. – С чего бы это он ко мне так неравнодушен? Чем я мог приглянуться фронтовику? Они ведь в Петрограде не жалуют гражданских. Хотя конечно, на фоне господина в пальто я выгляжу и моложе и мужественнее, – неожиданно заключил он. – Вот и почувствовал служивый во мне родную кровь».