«Да и как не быть? – думал в такие минуты Дубина, особливо муторные. – Если все как один об этом судачат? Разве будет народ попусту болтать? Опять же, в каждой захолустной деревеньке приход есть… Вот и батюшка мой, Василий Пантелеевич, был набожным и умер исповедавшись…»

Справедливо посчитав, что сидеть ему у логова бандитов придётся сколь угодно времени и собраться надо основательно, Дубина зажёг лампу. Свет раздвинул черноту до самых стен, отчего теплее и спокойнее стало. Да и комары враз пропали. Теперь надо торопиться. Керосина у него кот наплакал, и жечь его почём зря себе дороже. Сава может быть больше и не принесёт. Самому нужен. Он уже ему говорил, лучиной, если что, обойтись можно. Дубина присел, достал из-под нар котомку и уложил в неё узелок сухарей, луковицу и соль. Немного поразмыслив, сунул туда же репку, отрезал шмат сала. Это главнее всего. По-другому не сдюжит. Хорошо, ему Сава пособляет. Дубина даже вдруг расстроился, что дружка своего обмануть собрался. Тот для него всё делает.

«Посмотри, сам поди, впроголодь живёт, а каку заботу проявлят! – восхитился Дубина. – Может, поделиться с ним? – подумалось вдруг ему, словно всеми богатствами уже завладел, но он тут же мысль эту прогнал: – Будет с него!»

Немного поколебавшись, насыпал в котомку гороху. Всё погрызть можно и голод перебить. После всего закрыл свои припасы железной крышкой. Маленький схрон продуктовый Дубина обустроил от мышей в земле из кусков дерева и железа. По-другому никак. В лесу живности полно, и на запах она живо сбежится. Тогда все запасы разом и погрызёт. Вообще от мышей спасу здесь нет. Больше всего их он боялся.

Дубина закончил сборы и по обычаю присел на нары. На минуту задумался. Он искренне верил, что посидеть на дорожку надо обязательно, чтобы нечисть обмануть.

Едва выбравшись из своей норы, и почувствовав, как за ним опустился брезентовый полог, Дубина едва не двинул вспять. Холод стоял такой, что враз застучали зубы. Мало того, пока в землянке сидел, одежда сырость в себя вобрала от земли и его же дыхания, и вмиг стала ледяной.

– Б-бр! – вырвалось у него со слюной. – Едрёна вошь! Чтоб тебе, Сава, пусто было с твоими придумками!

Он обхватил себя за плечи и запрокинул голову вверх. Небо, в трещинах веток, было усыпано звёздами.

– Мать твою! – Всё ещё раздумывая, идти или переждать ещё немного, пока рассветёт, Дубина всё же нерешительно двинул к ручью. С каждым шагом желание вернуться отступало. Вернее сказать, его пересиливал здравый смысл другого суждения, что за него никто к логову бандитов не пойдёт, а посему именно ему придётся это делать, поскольку нет рядом больше никого. Жену свою и ту пришибить умудрился.

Шёл он нескоро. Опасаясь на ветку глазом налететь, держал руки вытянутыми вперёд, совсем как незрячий. Ещё боязно было, как никогда. Вдруг разбойники прознают, что тогда? Один он в тайге против них ничего сделать не сможет. Порешат, и всё тут…

До зимовья злодеев Дубина добрался в полдень.

Жилище лихих дружков было наполовину прикопано землёй, на которой уже мелкие сосны выросли. Расположено оно было на склоне горы, недалече от ручейка, в котором и в жару вода не пересыхала. К нему и дверь выходила. Она всегда у них открыта была. Да и как по-другому? Не будешь ведь круглый год керосинку жечь? Окон в их избёнке и вовсе не было. Одним словом, собачья будка, какие старообрядцы своим псам мастерят, только больших размеров. Убежище это он случайно по запаху дыма нашёл. Сначала думал, что охотник какой, или беглые. Прокрался под самую стенку и разговор долго слушал, пока один из них, до ветру не пошёл и едва не заприметил Дубину. Но тогда он и подумать не мог, что эти два мужичка разбойные люди. Говорили они сначала о какой-то Маньке, что в Арте проживает. Из неторопливого и вялого разговора стало ясно, что оба к ней повадились ходить и нравится ей такая забава с двумя мужиками развлекаться. Правда, не враз, а по очереди они её пользуют. От этого разговору тогда Дубине аж поплохело, и едва он рассудка не лишился. Так ему вдруг бабу захотелось, что едва сдержался, чтобы не завыть. А они, словно зная, что ему от этого мука, давай хвастать, какова она… Он до того всё представил, что даже запах её почуял. Фу! Нет, ничем особливым они не удивили. На каторге и не такое было. Баб в этих краях мало, и об них только и разговор… Потом судачили о том, как раздобыть мяса на солонцах, которые какой-то Кузьмич обустроил. Немного ещё послушав, Дубина сделал вывод, что Кузьмич тот был с ними заодно, да сгинул в тайге. Жил он уже в зимовье не один год, когда они к нему прибились. Подивился тогда Дубина сноровке этого Кузьмича. Он хоть охотой и не помышлял, но знал много. Чтобы солонцы обустроить, надо не меньше пуда соли в землю забить по весне берёзовым колом. Соль за год от дождей разойдётся, и тогда зверьё на её запах идти будет. Выходит, этот Кузьмич сумел-таки здесь не одну зиму провести и выжить! Ещё и этих двоих из обоза приютить. Крепкие, однако, люди на земле живут!