– Скажите спасибо, что дальше вас, в Якутск не отправили, – приговаривал он, убирая сопроводительные документы в стол.

– Может, всё же, ошибочка вышла? – молил Николай Ильич, не представлявший, как он будет существовать в такой глуши. – Что если я прошение, какое напишу?

– Пишите! – отвечал пристав скучно.

– Так дайте мне бумагу тотчас! – потребовал Николай Ильич. – И скажите, милейший, кто над вами стоит?

– Подавайте на имя полицмейстера Иннокентия Гавриловича Плешкина, – объяснил пристав и погрузился в изучение какого-то документа.

– Так полицмейстер вас вместо себя назначил! – воскликнул Николай Ильич. – Стало быть, вы от его имени и действуете, – рассуждал он. – Значит, мне писать надобно на имя того, у кого он в подчинении?

– Вообще, вашим братом ведает третье отделение надзора, – объявил пристав, не отрывая взгляда от текста в своём документе. – Там инспектор имеется.

– Вот! – загорелся Николай Ильич.

– Но так он все документы относительно вашего присутствия у нас передал полицмейстеру, – объяснил пристав.

Николай Ильич в конец запутался.

– Выходит, инспектор по этому делу главный? – допытывался он.

– Исправник ещё имеется, – бубнил под нос пристав.

– Помилуйте, голубчик! – восхитился Николай Ильич. – Мне что, всем им писать?

– Зачем всем? – Пристав вскинул на него взгляд, полный недоумения. – Я же сказал, на имя полковника Плешкина…

– Вы сказывали, полицмейстеру Плешкину, а сейчас уже говорите, будто он полковник! – Николай Ильич в конец запутался.

– Полицмейстер, это должность така! – пристав сокрушённо вздохнул. – Он в полковниках ходит…

– А как писать? – гадал Николай Ильич, глядя на лист бумаги.

– Так и пишите. – Пристав пожал плечами. – Как есть, все свои недовольства изложите по поводу оного решения.

– И как долго будут рассматривать? – не унимался Николай Ильич.

– Рассмотрят, не волнуйтесь, – заверил пристав. – Только потом не обижайтесь, нежели что не так будет.

Николаю Ильичу от этих слов сделалось дурно.

– Что вы изволите этим сказать? – Он макнул перо в чернильницу и задержал его над листком.

– А то и изволю, – бормотал пристав, – что не завсегда в угоду просящего принимаются решения. Бывает, супротив…

– Это как понимать? – не мог взять в толк Николай Ильич.

В этот момент с кончика пера на лист упали чернила и образовали огромную кляксу. Он втянул от досады воздух через стиснутые зубы.

– Понимайте, как есть, – говорил словно сам с собой пристав. – Что отправить вас запросто могут ещё дальше после прошения.

Николай Ильич подумал про кляксу – знак, и отложил перо.

– Хорошо, – проговорил он. – Так тому и быть! Куда изволите меня сейчас определить?

– До парохода будете харчеваться у Полянской Софьи Григорьевны, – объявил с облегчением, как показалось, пристав.

– Когда пароход? – донимал его Николай Ильич.

– Два дня осталось, – сказал пристав. – Он в числе последних будет. Скоро река встанет…

Николай Ильич оторопел.

– Как же зимой из этого Минусинска добираться? – недоумевал он.

– За какой надобностью вам зимой? – удивился пристав. – Два года определено судом пребывать вам в ссылке.

– А нежели случится что? – допытывался Николай Ильич.

– Что может такого с вами произойти? – не мог взять в толк пристав.

– Ну, вы, голубчик, даёте! – восхитился Николай Ильич. – А нежели хворь одолеет, к примеру?

– Болейте на здоровье себе! – Пристав хмыкнул. – Там есть, кому вас лечить, если что. А помрёте, так и схоронят за казённый счёт.

Николаю Ильичу стало совсем нехорошо. Особенно произвело впечатление то, с каким спокойствием говорил об смерти этот служака. Выходило, что привычен он в этих краях к смертям ссыльных стал. Зачерствел душой…