– Так сын у вас уже мужик! – продолжал Сава перечислять всех по порядку, кто помешать задуманному мог.

– На речке с сестрицей! – радовала она его ответами. – Хотя волнуюсь я. Наставляю, чтобы не заплывал далеко, только никакого толку от этого нет. – Полина махнула рукой. – На деревенскую ребятню ровняться пробует…

Но Сава её уже не слышал.

«Ну же! – мысленно возопил он, подзадоривая себя. – Чего она сделат? Конюшня из бревна сложена, опять же лошади… Кто снаружи разберёт, ежели кричать надумает? А после сама молчать будет… Она ведь не дура… Зачем ей мужа под монастырь? Пётр Ильич ведь прибьёт тогда меня… И её поколотит… Потом снова его на каторгу… Почитай и прошла жизнь. Вот это я Полине Андреевне и скажу, когда всё сделаю», – решился Сава, даже мысленно ещё обращаясь к жене Петра Ильича по имени-отчеству.

Он всем телом развернулся к женщине и качнулся на переставших быть твёрдыми ногах.

– Полина Андреевна! – заговорил Сава. – Я вас за всяко… Тебя…

Голос его враз сделался глухим. Он сделал шаг и взял женщину за талию.

– Что?! – изумилась Полина и застыла с открытым ртом.

Их лица были так близко, что они едва ли не касались носами друг друга. Оторопелый взгляд немигающих глаз Полины растворил остатки разума в Савиной голове, а дурманящий аромат её кожи ожогом прошёл по нутру…

– Люба ты мне! – хрипел Сава, теряя рассудок от близости женщины. Ощущая ладонями сквозь ситец упругий и разгорячённый от дневной суеты стан, он окончательно понял, что не уйдёт отсюда, не сделав то, что задумал. Иначе жизни после не будет, и не простит он себе отказа… Даже если войдёт кто, Сава того прибьёт и продолжит задуманное…

– Да что же вы такое говорите, Иван?! – простонала между тем Полина, и стала взывать к вразумлению: – Да как вам не совестно?! Я мужнина жена… Венчана…

Женщина попыталась вырваться, и вмиг сделалась пунцовой от напряжения. Однако Сава был ловок в обращении с бабами. Он слегка присел, крепко обхватил её двумя руками за бёдра и приподнял. Полина вскрикнула и обняла Саву руками за голову. Она едва не доставала темечком потолка и от страха пригнулась. Уткнувшийся лицом в живот Полины Сава едва удержался на ногах. Не теряя времени даром и не давая женщине опомниться, он перенёс её к куче наваленного в углу сена.

Задыхаясь от негодования и страха, Полина попыталась вырваться из рук потерявшего рассудок мужика, но в этот момент полетела на спину.

– Не смей! – крикнула она обречённо, и поперхнулась от того, что повалилась спиной на сено.

Под весом Савы Полина вскрикнула.

– Люба ты мне! – раз за разом повторял Сава.

– Побойся бога! – молила Полина голосом, полным слёз. – Там ведь Гришка кровью истекает!

– Чего тебе до того Гришки?! – срывался с его губ хрип. – Больше для виду корчился. Я ему только кожу порезал…

Одновременно Сава с необычайным проворством задрал подол и накрыл вожделенный, так доселе его манящий, открывшийся ротик Полины своими губами. Они стукнулись не больно зубами. Извиваясь, барыня поранила щёку Савы. Но это только раззадорило насильника. Его рука шарила по животу женщины. Наконец пальцы ухватили завязку. Ловко и умело, без особых проблем, Сава развязал пояс. Повёл ладонью выше. Освободил плечо и ткнулся в него губами. В тот момент он едва не задохнулся в крике от запаха кожи Полины. Был он особый, внеземной. Душистый, густой, особливый и не такой как у всех исходил от Полины бабий дух. Никак не мог Сава сравнить его ни с чем, даже близко. Только туман набил голову враз, и мысли все из неё улетели.

Всё происходило как во сне. Они сопели, кряхтели, стонали… Полина жарко дышала ему то в ухо, то в шею… Хрустели от напряжения и веса Савы кости женщины. Несколько раз ей всё же удавалось высвободиться. Но она лишь успевала втянуть в себя воздух, как Сава снова наваливался на неё и подминал под себя. Вскоре платье уже лежало рядом, а Полина осталась в рубахе. От стыда она зажмурилась. Прижимая одной рукой женщину крепко к себе, другой Сава лихорадочно освобождал её от последней преграды к телу. Хотя, можно конечно уже и без этих усилий обойтись. Стоит лишь подол задрать. Часто так с девками поступал, когда торопился. Но отчего-то с Полиной не мог обойтись подобным образом, а хотел он её всю увидеть. И нипочём ему мысль о том, что сено колюче, и ранит нежную кожу её. Не думал об этом разгорячённый и доведённый до исступления мужик. Вот и совсем нагая она под ним! Из глотки Савы вырвался животный хрип. Лишь аккуратные, словно точёные из берёзы ножки, обуты в справные башмачки на шнурках. От вида их Сава окончательно голову потерял.