Савелий посмотрел на Акима, и тот, смущённо покашливая от всеобщего внимания, поведал все, что уже успел услышать. Мышко присел на стол и покачивая ногою, слушая его рассказ.

– Очевидно, меж разбойниками существовала какая-то договоренность. И они встретились, чтобы обсудить её. Наверняка, либо думали поделить деньги, либо кто-то из них потребовал свою долю, а другой не сумел оправдать его надежд. И то, и то весьма дурно. – произнес он, разглядывая папиросу.

– Почему это? – Аким глядел в удивлении.

– Потому что договоренность меж ими не окончена, стало быть, может иметь место шантаж одного другим. И весьма печальные последствия от оного. – Сказал Глебушкин, крутя в руках своих рукавицы.

Мышко улыбнулся:

– Совершенно верно, господа. И потому, чем раньше мы узнаем, откуда там взялся экипаж госпожи Прокопьевой, тем ранее всем станет лучше. Ждите меня, я накину пальто, и мы с вами нанесем ей визит.

Он ушёл в дальние комнаты и вернулся уже в щегольском черном пальто, укутав шею свою дорогим кашне.

– Простите великодушно, господин Мышко. – Глебушкин сделал несчастное лицо. – Но я не сумею составить вам компанию в этом деле. Я вынужден вернуться на службу. Демьян Устиныч, должно быть, вернулись и теперь негодуют по моему отсутствию на месте.

– Он отлучался из конторы? С чего это? – Мышко повернулся к Глебушкину, ожидая ответа со вниманием.

– Он решил сопроводить нашего старшего писаря Лихоимцева к генеральше.

– Они ушли из конторы вдвоём?

– Совершенно верно.

– Каковы меж ними отношения?

– Как у начальника и подчиненного.

– Тем более мне странен его выбор исполнителя.

– Какого исполнителя?

– Воли генеральши. Она со всей очевидностию хотела располагать другим человеком. Впрочем, господа, это не суть важно. Идемте, нам пора.

Пока шагали по улицам, Глебушкин не смог удержаться от вопроса:

– А для чего вам недавний маскарад, Арсений Фридрихович?

Тот рассмеялся:

– Вы не поверите, сколь многие тайны может узнать добрая старушка, даже сидя дома и принимая у себя гостей.

Каких гостей ждал господин Мышко, осталось тайною, но Глебушкин кивнул, удовлетворившись ответом. В конторе вернувшийся господин Зябликов негодовал, призывая на голову Глебушкина всяческие кары. Аполлинарий, стоя, молча выслушивал поток его гневных речей. Едва дверь открылась, запуская внутрь вместе с вернувшимися морозный воздух, как Демьян Устиныч подступил к своему нерадивому подчиненному:

– Глебушкин, черт вас возьми! Где вы были?

Но, увидав подле Савелия господина Мышко без бороды и со строгим выражением на лице, неожиданно замолчал.

– Прошу меня простить, уважаемый Демьян Устиныч. Но причина, по которой господин Глебушкин отсутствовал на службе в этот час кроется во мне. Это я попросил его помочь мне в расследовании нашего дела и вызвал его с поручением. Я не должен был так поступать, простите меня великодушно! Вы вправе гневаться. Но ни в помощи ли правосудию и всех его институтов состоит долг каждого добропорядочного гражданина нашей державы?

Демьян Устиныч кивнул, соглашаясь.

– А потому, заранее заручившись вашим добрым согласием, я и позволил себя несколько отвлечь Глебушкина от исполняемых им обязанностей. Тем более, что посетителей в этот час не наблюдается, вы не находите?

Демьян Устиныч кивнул во второй раз, не находясь, что ответить.

– Потому передаю вашего подчиненного вам с рук на руки, и прошу покорнейше иногда позволять мне пользоваться его добровольной помощью. Думаю, что это очень хорошо скажется на репутации вашей конторы.

Демьян Устиныч согласился в третий раз, следя за тем, как после поощряющего кивка Мышко Глебушкин ловко повесил свою куцую шинельку на вешалку и уселся за свой стол, пододвигая к себе бумагу и готовясь что-то писать.