Тот снова обменялся взглядами с сидящими парнями и пообещал помочь. В общем, на работу я согласился. Нашёл магазин «милитари стайл», накупив шевроны и какие-то знаки различия, пришил вместо своих. Мне было стыдно? Наверное… Дома я старательно избегал обсуждения политических реалий, наивно полагая, что они временные. После ухода жены, избиения на обочине и вчерашней «политинформации» в гостиничке, мог бы засомневаться в их временности. Но теперь, оказавшись на улицах германского города, внезапно осознал, насколько моей стране нет до меня никакого дела! Офицер ВВС, в подготовку которого вложено столько сил и средств, решил челночить? Да пожалуйста! Уехал по форме в капстрану? Да плевать! Захочет танцевать тут стриптиз? Хоть до упаду! Продать военную тайну? Вот с этим сложнее. Генералы уже вывозят тайны самолётами. Кого заинтересуют мои лейтенантские тайны?

Раздражённо осмотрел изменившийся китель. Военная форма превратилась в маскарадный костюм. Достойное завершение многолетних усилий и моих собственных, и внезапно сгинувшего государства! Как всё глупо, ненужно и бездарно! Вспоминая споры с женой, начинал понимать, насколько она была права. И если я приеду к ней на шикарной иномарке, это лишь подтвердит её правоту. Накатывающая злоба растворялась, не находя своей цели. Почему? Кто? Как? Зачем? Плевать! Я вам не нужен, так и вы мне не нужны! Надеюсь, я успею заработать на нормальную одежду, чтобы оставить это позорище здесь. Или… Или останусь тут сам! Если действительно помогут с документами… Я смогу вернуться к полётам! Надо всерьёз взяться за английский.

– Заходите в Морской Мир Пауля Гюнтера. Вкусная еда, крепкая выпивка и прекрасные девушки… Морской мир Гюнтера. Вкусная выпивка и крепкие девушки… Посетите Морской Мир… Крепкая выпивка и девушки на любой вкус…, – работа оказалась несложной.

Ходишь по улице, раздавая пестрые визитки, бормоча одни и те же заклинания. Кто отворачивается, кто улыбается, а некоторые берут визитку и сворачивают к тяжёлой двери. Довольно скоро я научился определять потенциальных посетителей и мог говорить реже, и бегать по улице меньше.

Жилые помещения находились на четвёртом этаже того же дома. Кроме меня там жили турок-уборщик, один из поваров и проститутки. Самые настоящие проститутки, которых я видел впервые. Самый ужасный вид эксплуатации, который унижает женщин! Впрочем, они не выглядели измученными и униженными. У Гюнтера работал настоящий интернационал. Две из России, по одной из Украины, Польши, Франции и Германии. С девушками я очень скоро познакомился. Славянки старательно меня избегали, что было неудивительно. Я сам старался не говорить по-русски, особенно если встречные оказывались соотечественниками. Остальные девушки с удовольствием общались со мной, даже угощали выпивкой. Забавно, но самой страшненькой из них была француженка. Почему-то в фильмах они гораздо красивее. Говорила она на жуткой смеси французского и немецкого, которую совершенно не понимал. Зато повезло с немкой. Она прилично говорила по-английски и все свободное время с удовольствие описывала свою тяжелую жизнь и козлов-любовников. Я старательно слушал, повторяя за ней некоторые фразы. Какая-никакая, языковая практика. Немка намекала на большую скидку, если я захочу воспользоваться её профессиональными услугами, но… заниматься сексом за деньги… Разумеется, я не был настолько наивным и прекрасно знал, что такая профессия появилась и у нас. Некоторые сослуживцы ими пользовались и находили это очень удобным. Не надо угощать, уговаривать, гулять под звёздами, в надежде что-то получить, когда-то потом. Заказываешь услугу, оплачиваешь, получаешь оговоренное. Удобно! Какая же это эксплуатация, если всё честно оплачивается? Но… Возможно и в этом вопросе я оказался слишком идеалистом.