В исцелении Петра по методу Февронии важное место занимает и баня. У славян она издавна символизировала связь с архаическим прошлым. Прежде всего – с предками. В стародавние времена для очищения душ усопших родственников люди топили бани обычно в четверг на Cтрастной неделе и ставили в них угощение. Известный археолог, специалист по истории Древней Руси, академик Б.А. Рыбаков (1908—2000) обращал внимание, что именно бани считались у славян местом встречи с навьями – чужими, враждебными мертвецами, а также излюбленным обиталищем нечистой силы, о проделках которой ходили страшные рассказы. Все это, конечно же, пережитки язычества, но сознание людей меняется не так быстро, как хотелось бы, и баня – как символ – могла многих исследователей ввести в заблуждение, ведь за ней надолго закрепилась репутация нечистого, с точки зрения христианства, места. Но времена всё-таки менялись, а вместе с ними и символы…

Мир, в котором жили Петр и Феврония, находился в незрелом, промежуточном состоянии перехода от язычества к монотеизму: христианство и чистая самоотверженная вера соседствовали с пережитками древних культов. Не потому ли у исследователей частенько возникает вопрос: как с учетом всего вышесказанного можно объяснить поступок Февронии, велевшей больному Петру сначала отправляться в баню? Однако подобные вопросы могут возникнуть лишь тогда, когда мы смотрим на Февронию как на целительницу, но не будущую святую, избранницу самого Господа.

В этом случае всё, представьте, очень даже логично. «Баней пакибытия» – омовением вечной жизнью называют таинство Крещения. Через его принятие с человека смываются грехи, и он как бы заново рождается к жизни во Христе.

Вот и Феврония – высочайшей чистоты душа, инструмент Божьей воли – посылает Петра в баню лишь затем, чтобы там он смог расквитаться со всем своим прошлым. И с бесовскими кознями, настигшими его через враждебного змея-оборотня, которого он убил, и со всеми былыми грехами и родовыми проклятиями, и с собственными человеческими слабостями, а уже после этого очищения принять на свое тело исцеление, главный компонент которого – Дух Святой. Ведь о закваске, которой Петру надо было смазать свои болячки после бани, сам Господь сказал буквально следующее: «…Чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске…» (Лк. 13, 21).

Таинство очищения и исцеления свершилось. И, кажется, тихо прозвенели в прозрачном воздухе Ласкова прочитанные нежным девичьим голоском строки из Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского: «Облекохся в раздранную ризу, южа истка ми змий советом, и стыжуся… Очисти мя, Спасе, благоутробием Твоим…»

Ох и трудно современному человеку понять, чем же всё-таки этот семейный союз заслужил такое к себе отношение. Двое совершенно незнакомых людей, которые друг друга даже ни разу в глаза не видели, не говоря о какой-то взаимной симпатии, вступают в брак – и это мы в течение восьми веков называем любовью?! Более того – образцом и идеалом православной семьи?

Браки, как известно, совершаются на небесах, но жить-то все равно пока что приходится на земле, среди людей. А у нас, простых и грешных, сложились на сей счет собственные представления и «ритуальные танцы»: прежде чем молодые отправляются под венец, или, на худой конец, даже в ЗАГС, они как минимум бывают знакомы, какое-то время встречаются, испытывая влечение друг к другу, и только потом принимают решение соединить свои судьбы. А тут… Даже все переговоры между потенциальными женихом и невестой ведутся не лично, а через посредника. Но главное – во всем чувствуется какая-то обреченность. Она ему и прямо и намеками: женись, а то иначе – смогу ли тебя излечить? Он жениться не хочет, но чтобы жить и не страдать от болезни, вынужден уступить «шантажу». Вот ведь какой парадокс! Если, конечно, все понимать так буквально…