Что, неужели для Февронии действительно не имело значения, за кого замуж пойти, – был бы князь? А вдруг он окажется уродом, пьяницей, садистом? Откуда такая уверенность в словах и поступках? Впрочем, ответ уже дан: она вещая дева, ей открыты тайные знания. А Петр? Он ведь тоже в лицо ее ни разу не видел. Да и женитьба вообще, а на крестьянке в частности, пока что не входила в его ближайшие княжеские планы. Единственное, что его в тот момент могло волновать, как бы поскорей от хвори избавиться. Но он смиряется под натиском ее воли, потому что постепенно понимает – это не ее воля, а Божья. Его капитал – княжеский титул, богатства, власть. Ее приданое – дар исцелять и, что еще более важно, – ум.

Тогда выходит, что это в любом случае был брак по расчету? Или, вернее сказать, по уму… Ермолай Еразм, кстати, через всю «Повесть» проводит тему ума, причем не для красного словца. Сошлюсь еще раз на исследование А.Н. Ужанкова: «Поскольку душа, по средневековым представлениям, пребывает в сердце, то, стало быть, и ум, как часть души, пребывает в сердце».

Но где бы он там, по их допотопным понятиям, ни находился, а говорить о любви, возникшей между двумя людьми, которые даже не видели друг друга, язык не поворачивается. Пока… Ну а если поразмышлять на эту тему? Отбросить унаследованные от нашей суетной цивилизации навыки и собственный жизненный опыт, включая шишки, набитые на том самом месте, где уже по нашим представлениям помещается ум? Что ж, в парадоксальной, по нашим понятиям, логике наших предков что-то есть…

Кстати, за многовековую историю у русского народа сложилась определенная практика заключения браков. И в ней, увы, на первом месте всегда стояла житейская выгода, а не чувства. Мудрость народная – пословицы и поговорки – может служить тому подтверждением: «Каково семя, таково и племя», «Выбирай корову по рогам, а невесту по родам», то есть поинтересуйся прежде ее происхождением, семьей; «Жену выбирай не глазами, а ушами», из чего следует – послушай, что о ней говорят другие, а уж потом женись. Любовь – явление, как известно, проходящее, а семьи создавались на всю жизнь, оттого и такой подход был в порядке вещей. При выборе невесты обращали внимание не только на ее здоровье и трудолюбие, но и нрав, характер, уступчивость, покладистость, то есть такие личные качества, которые могут гарантировать лад в семье и здоровое потомство, ну а внешние данные, пожалуй, особого значения не имели.

Где же любовь? «Стерпится – слюбится» – таков был аргумент. Звучит как приговор! Но, представьте, иногда это тоже срабатывало. Первичной была установка на стабильность брачного союза, а все остальное… либо оно из всего вышесказанного вытекало, либо… уж извините!

Нет, мы привыкли к несколько иному развитию сюжета. Холодок по коже, огонь по жилам… до дрожи, до кома в горле, и, трепеща, воскликнуть: «Ж-жить без тебя не могу!» Вот это – Любовь! А все остальное – так, экономический расчет.

Но, как мне кажется, люди того времени считали, что любовь, пребывающая в обители ума, как раз и движет их чувствами и поступками. Создавая семьи, они собирались жить по любви, которая воцарится в их доме на всю жизнь, отныне и до века… по Божьему благословению. Откуда такая уверенность? Слово «уверенность» происходит от другого – «вера», так что, полагаю, все понятно. Да, они верили, что по молитве Бог одарит их любовью. От чистоты помыслов и глубины веры они надеялись, что так и будет. И – нередко случалось чудо. Верою в любовь притягивалась сама любовь.

Конечно, эта логика кое-кому из наших современников представляется весьма и весьма наивной. А что если нет любви и не будет – жди не жди, зови не зови? Тогда, быть может, эти пары находили оправдание и слабое утешение в том, что попросту оказывались недостойными Божьего дара. И без любви так и жили – с нелюбимыми нелюбимые, молясь и терпя.