«Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова меча». Звучит как формула, как заклинание. И, естественно, возникает вопрос: кто же такой Агрик? Некоторые исследователи считают, что Агрик является персонажем византийского эпоса, богатырем-змееборцем. М.Д. Чулков указывает на то, что в былинном эпосе упоминается Агриков, или Агриканов меч. Он якобы достался рязанскому богатырю Добрыне Никитичу, и им богатырь сразил Тугарина Змеевича. О богатырях братьях Агрикановых упоминает и профессор словесности ХIХ века Ф.И. Буслаев. А муромский краевед А.А. Епанчин приводит такой пример: «По преданию Агрик (Агрика, Агрикан, Гаррик) был благочестивым богатырем и собирал оружие по всему свету… был у него и меч-кладенец непобедимого свойства… Умирая, Агрик призвал к себе трижды тридцать богатырей, чтоб они битвой решили, кому владеть сим оружием. После погребения Агрика у алтаря Воздвиженского собора богатыри перебили друг друга. Последний из них, умирая, поручил беречь это оружие слуге Агрика Торопу… Находиться оно должно было в кладовой, в горе, а ключ – лежать под огромной отрубленной головой, лежащей в чистом поле». Ф.И. Буслаев провел параллели между «Повестью о Петре и Февронии» и некоторыми произведениями средневекового западноевропейского эпоса и пришел к выводу, что мотив чудесного добывания меча был чрезвычайно распространен: князь Петр находит его в алтарной стене храма; Зигмунд, герой «Саги о Вёльзунгах», вынимает из священного дерева; валашский витязь Вилиш девять дней молится у четырех каменных столбов, после чего обретает меч. Герой «Повести о Петре и Февронии» получает информацию о самом мече, но отнюдь не как его добыть и где искать. Тогда он прибегает к наиболее верному способу решения неразрешимых вопросов – молитве. И оказывается, что меч легендарного богатыря Агрика спрятан не где-то в тридевятом царстве, а в самом Муроме. Князь Петр, которого автор «Повести» неоднократно называет «благоверным», не добывает заветный меч в бою или при помощи силы и хитрости, не покупает его, совершив сделку, а именно обретает. Агриков меч достается ему по его молитве, ведь, как особо подчеркивал Ермолай-Еразм, он «имеяше же обычай ходити по церквам уединяяся». И в таком контексте меч словно становится ему наградой. Место, где сокрыт от недостойных взоровбогатырский клинок, тоже выбрано не случайно. Петр находит его не в чистом поле под отрубленной головой, не в камне, а в алтарной стене храма монастыря Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Да и помощь ему оказывает не какой-то сомнительный персонаж, а светлый отрок. Таким образом, волшебный меч-кладенец оказывается как бы посланным Божьей милостью. Если Петр немного и смахивает на легендарного короля Артура, но с весьма существенной разницей: артефакт русский князь обретает через молитву. В унисон истинному замыслу, кажется мне, звучат на сей раз и строки А.М. Ремизова, тонко уловившего скрытый смысл этого священнодейства: «На выносе Креста Петр стоял у праздника в Воздвиженском монастыре. Агриков меч неотступно подымался в его глазах, как подымали крест, – в широту и долготу креста. Его воля защитить брата подымала его вместе с крестом над землей высоко. Всенощная закончилась. Пустая церковь. А Петр, стянутый крестным обручом, один стоял у креста: “Агриков меч” – вышептывали его смякшие губы – “дай мне этот меч! Пошли мне этот меч!” – и рука подымалась мечом: “Агриков меч!”» Думаю, многие обращали внимание, что по форме меч напоминает крест. Осмелюсь предположить, что иносказание о мече расшифровывается именно как обретение креста, то есть силы, ниспосланной свыше, силы, дающей право действовать по воле и от имени Бога. Только так можно ополчиться на грех, на беса, персонифицированного в образе блудного змея. Ведь найден он был всё-таки, напомню, в Крестовоздвиженском монастыре.