– Это место культисты называют "Первой Страницей", – прошептал он. – Говорят, там находится источник всех текстов, первичный алфавит, из которого родились все языки.

– И именно туда ведет твое "Око", – Ролан встал, его тень оставалась неподвижной, как камень. – Но ты не договариваешь что-то важное, странник. Я видел достаточно проклятых, чтобы понимать – твой случай особый.

Он был прав. Моя связь с "Оком Молчания" отличалась от обычного проклятия. Согласно записям в "Книге Симптомов" (том III, "О признаках одержимости текстом"), стандартное проклятие проявляется иначе:

Чернильные следы на коже

Бессвязная речь

Потеря памяти

Галлюцинации

Но у меня…

– Я слышу их голоса, – признался я, доставая из-за пазухи потрепанный дневник. – Не просто шепот теней. Я слышу тех, кто живет между строк. Они… диктуют мне.

Дневник был исписан моим почерком, но я не помнил, как писал эти строки. Каждая страница содержала фрагменты текста на разных языках, включая те, которые считались мертвыми задолго до основания Гильдии.

Велемир взял дневник, и его пальцы задрожали, когда он открыл случайную страницу. Золотые нити на его губах натянулись, реагируя на написанное.

– Это… – он запнулся, – это язык Первописца. Тот самый, которым была создана первая руна. Откуда ты…?

– Я не знаю, – честно ответил я. – Каждую ночь, когда тени сгущаются, они приходят. Показывают знаки. Учат писать. И с каждым новым словом… – я поднял рукав, демонстрируя чернильные вены, пульсирующие в такт невидимому сердцебиению, – я становлюсь больше похож на них.

Эйрик резко захлопнул "Кодекс Утраченных Имен", и книга издала звук, похожий на стон боли.

– Ты не просто проводник, – прошептал он. – Ты… переходная форма. Как описано в пророчестве: "И придет тот, кто станет мостом между словом и плотью, несущий знак молчания и говорящий голосами забытых".

Арден внезапно вскинул лук, целясь куда-то в темноту между деревьями. Волосы на тетиве засветились ярче, предупреждая об опасности.

– Они близко, – процедил он сквозь зубы. – Охотники Гильдии. Я чувствую их метки.

Костер вспыхнул в последний раз и погас, оставив нас в темноте, нарушаемой только свечением рун на дубах-архивах. В воздухе повис запах озона – характерный признак активации защитных печатей Гильдии.

– Времени на размышления больше нет, – Велемир быстро упаковал лютню. – Решай сейчас, Кайлар. Идешь с нами или остаешься здесь, где тебя найдут и… перепишут.

"Переписывание" – эвфемизм для ритуала, которым Гильдия "исправляла" тех, кто слишком глубоко погрузился в запретные тексты. Процедура, после которой от личности человека оставалась лишь пустая оболочка.

Я сжал амулет с "Оком Молчания". Он пульсировал все сильнее, словно отсчитывая последние мгновения перед чем-то неизбежным.

– Веди, – кивнул я Велемиру, чувствуя, как тени вокруг сгущаются, готовые следовать за нами.

Конец первой главы.

Первые признаки того, что мы вошли в Зону Искажений, появились через час пути. Тропа под ногами начала меняться – земля становилась мягкой, будто состояла из спрессованных страниц. Каждый шаг оставлял след в виде случайной буквы, которая медленно проявлялась и исчезала, как чернила на влажной бумаге.

– Держитесь ближе друг к другу, – предупредил Велемир, перебирая струны в особом ритме. – Здесь пространство начинает подчиняться законам грамматики. Один неверный шаг – и вы можете оказаться в середине незаконченного предложения.

Я знал, о чем он говорит. В Трактате была целая глава, посвященная "синтаксическим аномалиям" – местам, где реальность структурировалась как текст. Люди, попавшие в такие зоны, иногда превращались в метафоры или становились частью повествования, теряя свою физическую форму.