Внезапно, до его обострённого слуха донёсся далёкий, но нарастающий рокот, который походил на раскаты грома, перемешанные со зловещим треском выстрелов и криками ужаса. Этот звук, как призрачный гость, был постоянным спутником его жизни, он был знаком ему до боли. Он насторожился, резко приподнявшись на локте, прислушиваясь, словно дикий зверь, уловивший запах опасности. Звуки выстрелов становились всё громче и ближе, обретая всё большую интенсивность, и он понял, что это не обычная перестрелка между бандами мародёров, а настоящий бой, в котором кто-то явно нуждался в помощи. Его инстинкты выживания сработали мгновенно, и он, словно натянутая пружина, вскочил с места, схватив свой карабин, словно продолжение своей руки. Он чувствовал, как адреналин закипает в его крови, разгоняя по венам, готовя его к сражению.

Он не хотел ввязываться в чужие конфликты, он не хотел рисковать своей жизнью ради других, но что-то внутри него, какая-то невидимая сила, заставляла его идти туда. Он не понимал, почему, но он чувствовал, что должен это сделать. Возможно, это был тихий голос его совести, который проснулся в его душе, заглушая голос цинизма, а возможно, это был отголосок той давно забытой человечности, которую он считал уничтоженной в себе. Он больше не мог оставаться безучастным, он должен был действовать.

Он тихо и осторожно, словно тень, пробирался к месту боя, используя разрушенные здания в качестве укрытия, словно охотник, выслеживающий свою добычу. По мере приближения он смог различить крики, мольбы, ругательства, а также жуткий запах пороха, крови и человеческого страха. Он пробрался к углу полуразрушенной стены и заглянул за него, и увидел разворачивающуюся перед ним картину: небольшая банда мародёров, вооружённых до зубов и одетых в грязные лохмотья, словно стая диких зверей, атаковала лагерь беженцев, расположенный рядом со старой электростанцией, он сразу узнал это место, это было место, где был медпункт Изабеллы, её маленький оазис надежды. Внутри него всё словно перевернулось, его охватила волна неконтролируемой ярости, словно в его кровь влили раскаленную лаву. Он не мог просто стоять и наблюдать, он должен был действовать.

Он увидел, как мародёры, подобно демонам из преисподней, вламывались в здание медпункта, как они избивали и грабили беззащитных людей, как они безжалостно отнимали последние крохи надежды у тех, кто и так был обречён на страдания. Он увидел, как они ранили тех, кто пытался оказать сопротивление, как они таскали женщин и детей, словно мешки с мусором. Кассиан, обычно хладнокровный и рассудительный, почувствовал, как в его груди закипает ярость, которая сжигала его изнутри, он не мог сдержать её, она рвалась наружу, словно зверь из клетки. Он увидел одну из фигур, пытающуюся убежать из здания, он узнал ее сразу – это была Изабелла.

В этот же миг один из мародёров, не заметив её, выстрелил ей в спину. Пуля, пролетев со свистом, поразила её в плечо, и она, закричав от боли, упала на землю, истекая кровью. Кассиан не мог больше сдерживаться, его ярость достигла апогея. Он выскочил из своего укрытия, с карабином наперевес, подобно мстительному ангелу, и открыл огонь по мародерам. Его выстрелы были точными и смертоносными, словно удары молнии, он словно сеял смерть вокруг себя, не щадя никого. Ярость, захлестнувшая его, превратила его в машину для убийства, он двигался быстро и яростно, словно дикий зверь, защищающий свою территорию. Он не думал о себе, о своей безопасности, он думал только о том, чтобы остановить насилие, чтобы защитить Изабеллу от этих зверей.