– Я хочу узнать обо всех! И нет, не общие вопросы, вроде того, кто какой полк получил или с кем был помолвлен, – заговорила Генриетта, и вдруг её взволнованное лицо осветилось улыбкой предвкушения, словно ей предложили пуститься в захватывающее путешествие в волшебную страну, где она непременно встретится с друзьями детства.

– Вы слишком преувеличиваете мои возможности, Ваше высочество, – с лёгкой улыбкой в голосе ответил на это де Руже. В глубине души он почувствовал, что постепенно освобождается от привычной ему скованности в манерах и речи.

– Хорошо, хорошо, герцог! Тогда начните хотя бы вот с кого, – Генриетта посмотрела вверх на небо, постепенно расчищающееся от облаков, которые сулили затяжной дождь, и улыбнулась в ответ на пойманную улыбку Армана. – Начните с моей дорогой Катрин!

– Простите, с которой из них? – неожиданно для самого себя де Руже услышал в собственном вопросе нотки иронии и даже лёгкого подтрунивания, совсем как у Франсуа-Анри, чьей излюбленной тактикой ведения бесед с юными девицами при дворе было лёгкое подтрунивание над ними и шутливые вопросы.

Герцог тут же наклонил голову в знак извинения, но Генриетта не услышала в его вопросе ничего, что могло бы задеть её, оставив этот жест без внимания. Напротив, и она сама, и её подруга сочли это напоминание забавным фактом и весело рассмеялись.

– И в самом деле, при дворе так много Катерин! – добавил лорд Суррей, владевший французским языком в достаточной мере для того, чтобы понять причину внезапного веселья. – Это как множество Елизавет при английском дворе! Бесс, Бетти, Лиззи, Изабеллы – все они Елизаветы.

– Да и в самом деле, – сдержанно посмеиваясь, согласился с ним де Руже.

– Я хочу узнать о мадемуазель де Грамон. То есть нет, теперь она княгиня Монако – супруга Луи де Гримальди, князя Монако, – Генриетта с мечтательным видом засмотрелась на бархатистые веточки розмарина.

– О, княгиня де Монако! – отозвался Арман де Руже, про себя испытав облегчение от того, что принцесса назвала одну из самых известных во Франции особ, новости о которой достигали даже итальянских княжеств. – Её высочество счастлива и здорова. В январе она произвела на свет малыша – наследника престола княжества Монако. Здоровый и красивый мальчуган, которого назвали Антуаном. Кстати, князь и княгиня вернулись из Монако в Париж. Они поселились во дворце, который выкупил для них князь Оноре – дед Луи де Монако. И по слухам, герцог де Грамон по случаю рождения внука выкупил для Катрин де Монако место гофмейстерины двора в свите Вашего высочества, – произнеся эти слова, Арман слегка покраснел. – То есть я хотел сказать, что, в случае вашего согласия, это будет свита Вашего высочества.

– Это что же? Штат моей новой свиты уже утвердили? – сухо поинтересовалась Генриетта, подозревая, что Анна Австрийская вряд ли согласилась бы позволить ей самой принимать решения относительно французской свиты, пусть и её собственной. Это оказалось для неё первым, пока ещё не столь чувствительным уколом, уязвившим её гордость. Но сколько их ждало её впереди!

– Да, как только слух об отъезде послов разнёсся при дворе, отовсюду посыпались прошения о приёме в вашу свиту, – подтвердил её подозрения де Руже, про себя отметив, как быстро сменился тон их беседы. – На места шести фрейлин претендуют, по меньшей мере, сотня девиц. И это ещё не всё! Ведь новости ещё не успели разлететься по всем провинциям.

– Да уж. При дворе устроят настоящие смотрины! – тихим, но язвительным тоном заметила шедшая позади них Фрэнсис. – Хотя по случаю приезду испанской принцессы особенного ажиотажа не было. Не припоминаю такого.