– Должно быть, это от того, что с испанской инфантой никто не был знаком лично, – тактично предположил лорд Суррей. – А вот служить Вашему высочеству сочтут за честь и привилегию девушки из всех дворянских семей во Франции. Да и в Англии тоже. Все знают о вас, Ваше высочество. И любят вас.

– Да уж, – тихо проговорила Генриетта. – Но что же ещё, герцог? И кстати, что вам известно о ещё одной Катрин? О той, которая из семьи де Невилей?

– А, мадемуазель де Невиль! – понимающе кивнул де Руже. Слишком уж откровенно прозвучала лесть в словах англичанина, чтобы он не мог не расслышать в ней фальши. Хотя он тоже считал, что служить принцессе дома Стюартов и Бурбонов было бы честью для представителя любой дворянской семьи, и в этот момент он подумал о себе.

– Так что же наша хохотушка Катрин? – повторила вопрос Генриетта и просияла в улыбке, вспоминая рыжеволосую, всегда улыбчивую и энергичную Катрин де Невиль, которая знала множество историй, таинственных и ужасных. А кроме того, Катрин знала тысячу полезных мелочей: как заговорить зубную боль или залечить мелкие ссадины; чем следует помазать руки, когда они чешутся из-за порезов о колючие ветки шиповника, и много ещё из того, чему она сама научилась, как это ни странно, у сестёр-послушниц и монахинь в монастыре.

– Мадемуазель де Невиль совсем недавно вышла замуж за Луи д’Арманьяка. Теперь она графиня д’Арманьяк и управляет огромным особняком Главного Шталмейстера в Париже. В честь замужества ей была пожалована должность в свите королевы. Королевы Марии-Терезии, я имею в виду.

– Королевы, – как-то приглушённо и будто не своим голосом повторила за ним Генриетта. Ей всё ещё было странно думать о Марии-Терезии как о супруге Людовика, хотя его женитьба на испанке состоялась ещё до её отъезда из Франции. А ведь это могла быть и она, снова подумала Генриетта, и эта мысль отозвалась болью в глубине души.

Воспоминания о мимолётных взглядах кузена, которые она то и дело ловила на себе, его ласковых обращениях к ней лично, пусть и обронённых вполголоса тогда лишь, когда никто не мог услышать. Нет! Ей не следовало обманываться на его счёт. Людовик всегда видел в ней лишь «малышку Анриетт» – свою младшую кузину, с которой ему поручали танцевать на балах, часто даже против его желания. Ах да! Ведь он был увлечён одной из сестёр Манчини – той самой Олимпией Манчини, которая внезапно была выдана замуж за графа де Суассона! И это произошло так быстро, что никто и понять не успел того, что же случилось на самом деле. А ведь Олимпию Манчини едва ли не прочили в королевы! Людовик так увлёкся ею, что сделал королевой всех святочных празднеств, и даже устроил в её честь грандиозную конную карусель с участием нескольких сотен дворян. Огорчился ли он из-за её внезапного замужества?

– Анриетт! – тихонько позвала мисс Стюарт, чтобы отвлечь её от глубоких раздумий.

– Ах да! – спохватилась Генриетта и обратилась с улыбкой к герцогу.

Как-то слишком уж весело и наигранно это вышло, но де Руже был достаточно чутким и деликатным, чтобы показать то, что он заметил невнимание к себе Генриетты, как и то, что принцесса отвлеклась от беседы.

– А что же сестра Катрин – Франсуаза де Невиль? – задала новый вопрос Генриетта в попытке вернуть разговор, а вместе с тем и собственные мысли в прежнее русло.

– Про мадемуазель Франсуазу мне известно гораздо меньше, – отозвался Арман де Руже, но тут же тепло улыбнулся. – Вы же знаете, что в отличие от своих брата и сестры, Франсуаза куда реже оказывается в центре внимания, практически не является предметом разговоров, а тем более поводом для новостей. Она замужем за маркизом д’Отривом. Известно, что они поселились в замке Отрив, ведь маркиз страстный охотник и редко покидает своё поместье. Кажется, ему передали должность королевского ловчего. Так что они с супругой появляются в свете лишь с наступлением сезона охоты, когда весь двор отправляется в Фонтенбло или в Венсенн.