О войне напоминали лишь зенитки на плоских крышах некоторых зданий. Как ни странно, среди прохожих, военных было совсем немного.

– Ну, вот и приехали. – сказал, вытирая платком пот, референт военного атташе майор Белов, когда наш «газик», с трудом пробившись сквозь толчею машин и людей, припарковался у отеля «Victoria». – Давай, лейтенант, устраивайся, – он кивнул в сторону входа, – заявка на тебя у них, есть. – А мы с полковником в посольство.

В холле гостиницы с прошлогоднего моего визита ничего не поменялось. Тот же душный полумрак, в котором притаились мягкие кресла с потертой обивкой и хромые журнальные столики. Все также балаболил, древний как говно мамонта, телевизор, перекрикивая шелест лопастей, вращающихся над головой вентиляторов.

Оформление много времени не заняло. Свободных одноместных номеров не было и мне дали двухместный на третьем этаже. Быстро приняв душ, я распаковал чемодан, переоделся и спустился в бар. Жутко хотелось пить.

– О, мистер Максим, – протянул мне руку бармен. – Как дела, товарищ? Надолго к нам в этот раз?

– Салам, Фарид! – удивился я, цепкости его памяти. Наверняка, этот служитель Бахуса работает на мухаборат. – Налей-ка мне, пива дружище, да похолоднее!

* * *

«Шифрограмма.

Лэнгли, резиденту ЦРУ в Тель-Авиве. Срочно, секретно.
По появившейся у Центра, весьма достоверной информации, русскими, в ближайшее время, будет предпринята попытка заброски на Эрейну курьера с неким артефактом, предназначенным для установления двусторонней связи с имеющейся там агентурой огненных сарканов, что резко усилит возможности Советов по добыче тиллита. Для предотвращения передачи, задействуйте ваши связи среди туземных племен хэкку и др.

P.S. Курьера также необходимо устранить»

* * *

Солнце скрылось за горами, окрасив вершины в красное и розовое. На виляющей среди валунов тропе, стало холодно и сумрачно.

Первым, на мелком косматом медведе, ехал шаман-посланник, покачиваясь в такт косолапой трусце. Его голые пятки едва не касались земли, на рогах мохнатой шапки бренчали бубенчики, разгоняя горных духов, а сам он нудно подвывал: Куси-но-у-у, Куси-но-у-у… Чуть отстав от него, степенно следовал Верховный улим народа хэкку, князь Усинака, восседающий на гракхе, псоглавой хэккской лошадке. На голове улима топорщилась шапка-эбосу из меха горного кота, плечи покрывал плащ из вороньих перьев. За ними на целую крайну растянулась разномастная колонна воинов на гракхах и сархусах – ездовых птицах.

Обогнув очередной утес, голова колонны втянулась в открытые ворота со столбами-идолами. Дорогу пересекала мелкая горная речушка. Мост давно развалился, да он и не был нужен – в самом глубоком месте вода не достала бы гракхе и до брюха. Улим, обогнав шамана, как и положено, первым достиг каменистого бережка. Погрузив морду в прохладную воду, гракха стала шумно лакать, отфыркиваясь и дрожа от нетерпения. По обоим берегам реки торчали из земли идолы народа хэкку. Зверолицые, рогатые и птицеголовые истуканы свирепо таращились на путников горелыми дырами глаз. Подтягивающиеся воины заезжали в речку, и, не сходя с седел, умывались и пили с ладоней. Вместе с ними утоляло жажду ездовое зверье: звеня удилами, шумно хлебали гракхи, птицы клекотали и, запрокидывали головы, глотая студеную воду.

Дождавшись пока его ездовая напьется, улим тронул поводья и неспешным шагом переправился на другой берег.

В раскинувшейся перед ним долине, среди шумящих на ветру сосен, стоял шаманский городок.

По утоптанной земле священной рощи улим медленно приближался к высокому земляному валу, увенчанному частоколом и сторожевыми вышками. За частоколом виднелись острые двухярусные крыши монастырских дунганов, из которых торчали многочисленные шесты с флагами из птичьих перьев, пучками лент, пушистыми хвостами и разнообразными черепами.