– А, кстати, – вдруг сообразил я (вот же тормоз), – куда исчезла Сашка… в смысле, Александра?

– Ну, насколько нам известно, последовала за Марком. Судя по всему, вас готовили к роли курьеров. Она основной, а ты запасной.

– А почему она мне ничего не сказала?

– А что она должна была тебе сказать? Дорогой братец, я убываю в параллельный мир. Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть! Александра Марковна Оккель была привлечена, для выполнения особо важного задания. Естественно, с неё была взята подписка и ничего рассказать тебе, она не могла. Ну ладно, с ней дело прошлое, поговорим о тебе. Ты согласен выполнить просьбу дяди и приказ Партии и Правительства? По глазам вижу, что согласен. Если уж девчонка-студентка не забоялась… а ты же советский офицер! Родина сказала: надо! Офицер, что ответил?

– Есть, – буркнул я, скрывая радость, за Сашкой я бы прыгнул к черту в пекло!

– От, молодец! – хлопнул меня по плечу полковник. – Так и надо, без раздумий! Герой! За что тебе «За боевые заслуги дали»?

– Да… – отмахнулся я, – какое там геройство… Ехали по шоссе, а тут налет. Ракета в грузовик. Водителя насмерть, советника майора Петрова, контузило. А я в кузове был. Вылетел удачно, только поцарапался. Потом советника пять километров по пустыне тащил до дивизионного пункта. Я только спросить хотел, а что нести-то надо?

– А вот, что дадут, то и понесешь. Давай-ка сейчас, кое-какие бумаги заполним…

* * *

В салоне «Ил-18», летевшего по маршруту Москва-Каир, случайных людей не было. В основном солидные дяди в новеньких костюмах и при галстуках одинаковой расцветки и фасона, сразу видно, что со складов минобороны – военные советники. Группа возвращающихся из отпуска работяг с Асуанской плотины, украдкой, но споро накидывались водочкой. Тихо и непонятно общались друг с другом четверо молодых узбеков. Это коллеги переводчики с ускоренных курсов. Арабский они знают, через пень-корягу, поэтому их никто не хочет брать, но почему-то все время присылают.

Женщины имелись в основном, бальзаковского возраста – жены специалистов. По их возбужденно-радостному тарахтению чувствовалось, что они впервые в жизни летят за границу. Их манили сфинксы и пирамиды, но главным образом лавки и магазины, с роскошным ассортиментом всевозможных товаров.

Мы с полковником Серегиным завершали этот унылый список пассажиров.

Фамилию Михаила Юрьевича я узнал, когда подписывал многочисленные бумаги.

Мерно гудели двигатели. Я посмотрел в иллюминатор, на ярко голубое небо и закрыл шторку. До Каира еще лететь и лететь.

Мысль о том, что Сашка жива и скоро я возможно её увижу, грела душу. Говорят, что близнецы чувствуют друг друга на расстоянии. Мы не только не близнецы, трудно найти более разных людей. У неё пепельные волосы, а я брюнет. Она худенькая, как балерина, а я здоровый бык, КМС по академической гребле. Она холерик, я сангвиник. В нас нет ничего похожего и тем не менее мы две половинки одного целого. Мы чувствовали эмоции и мысли друг друга. И вот я узнал, что это неспроста и не само – так нас запрограммировали Марк и Софья. Проклятые вивисекторы слили два наших «я» в одно «мы». Когда Сашка исчезла, у меня было такое ощущение, словно мне ампутировали половину души. Так я и ходил таким душевным инвалидом-ампутантом. Утратив задор, просто тянул лямку.

Неужели я скоро верну свою утраченную половинку?

* * *

Каир встретил жгучей жарой, но привычный к ней город жил обычной жизнью. По улицам все также сновали старые облезлые автомобили, беспрерывно сигналящие друг на друга и на пешеходов, пересекающих дорогу, где им вздумается. Правила движения соблюдали разве что неторопливые ослики, везущие тележки c фруктами и овощами. Под тентами открытых кофеен, среди раскидистых акаций по-прежнему сидели старики в турецких фесках с газетами в руках, курили кальян и пили кофе.