А вот придворные ещё могли позволить себе нежиться на ложах. В их покоях царила умиротворённая тишина, нарушаемая лишь плеском воды в бассейнах и шепотом служанок, готовящих утренние умащения.

Но не все во дворце спали.

Исидора стояла у окна. Её взгляд был устремлён в даль, за горизонт, в сторону пустыни. Тонкие пальцы сжимали край подоконника, а в глазах, обычно таких ясных, читалась усталость. Она провела бессонную ночь, и теперь, когда солнце поднималось выше, её тень удлинялась на полу, будто пытаясь убежать от предстоящего дня.

Где-то во дворце зазвучали арфы – музыканты начинали утреннюю песнь в честь пробуждающегося бога Ра.

Новый день начинался.

Но для Исидоры он принёс не облегчение, а лишь отсчёт – четыре дня оставалось до праздника Хатхор.

Четыре дня до того, как её судьба будет решена.

***

Первые лучи утреннего солнца, словно золотые стрелы бога Ра, осветили военный лагерь. Где-то вдали, за линией горизонта, просыпался великий Мемфис, но здесь, на тренировочных полях, уже кипела жизнь. Воздух дрожал от звона бронзовых мечей и свиста выпущенных стрел, смешиваясь с отрывистыми командами офицеров и мерным топотом сотен ног по утрамбованной земле.

Элитный отряд «Стрелы Монту» пробуждался ото сна, как хорошо отлаженный механизм. Сто лучников и меченосцев – цвет египетского воинства – приветствовали новый день, оттачивая своё мастерство. Их загорелые тела, покрытые тонкой сетью шрамов – немых свидетельств прошлых битв, блестели от пота в утреннем свете. Каждый воин носил на запястьях кожаные защитные браслет с бронзовыми платинами с изображением соколиноголового Монту – бога войны и покровителя их отряда.

Наследник престола Тахмурес стоял на возвышении, наблюдая за учениями. Его высокую фигуру в простом белом схенти, перехваченном красным поясом – отличительным знаком отряда, было видно издалека. Рядом, неотступно как тень, находился его верный друг и командующий «Стрел Монту» – Хефрен. Их дружба, закаленная в многочисленных походах и стычках, напоминала прочный союз меди и олова – неразрывный и дающий силу.

«Стрелы Монту» не были простым гарнизонным подразделением. Это был меч, занесенный над головой врагов Египта, щит, прикрывавший его границы. В мирные дни они несли службу в столице, но стоило где-то вспыхнуть мятежу или раздаться тревожному вестнику о набеге кочевников – и уже через несколько часов отряд выступал в поход под личным командованием принца и его верного командующего.

Опыт, добытый в пограничных стычках и карательных экспедициях, сделал этих воинов грозной силой. Они помнили, как подавляли восстание в оазисе Дахла, где раскаленный песок обжигал легкие, а предательские дюны скрывали засады. Как стояли стеной у Красных гор, отражая атаки разбойников. Как гнали нубийцев обратно в пустыню, оставляя за собой лишь следы колесниц да трупы врагов.

Прославленный главнокомандующий Ирсу – отец Хефрена и боевой товарищ фараона – не раз отмечал мастерство этого отряда. Говорили, что, когда старый воин наблюдал за их учениями, в его глазах, привыкших к виду крови и смерти, появлялась редкая слеза – слеза гордости за сына и за тех, кого он воспитал.

Солнце поднималось выше, разливая золото по пескам, и лучи его уже жгли кожу, предвещая дневной зной. Тахмурес и Хефрен стояли у стрельбища, наблюдая, как Камос – сводный брат принца – выпускал одну стрелу за другой, и каждая находила свою цель с пугающей точностью.

– Видишь это? – пробормотал Тахмурес, скрестив руки на груди. – Будто сам Монту направляет его руку.

Хефрен молчал. Его взгляд, обычно ясный и твёрдый, сейчас был окутан лёгкой дымкой недоверия.