Во время этой встречи в храме Сешерибет внезапно осознала перемену. Та девочка, что когда-то смеялась с ней под абидосским солнцем, исчезла. Перед ней сидела взрослая женщина, в чьих глазах поселилась глубокая, сокровенная грусть. И Сешерибет поняла – сердце Исидоры тронуло самое прекрасное и самое опасное из всех чувств.

Любовь.

То самое чувство, которое не выбирает ни времени, ни места, ни даже царской крови.

Уже при следующем разливе Нила Сешерибет должна будет стать супругой наследника. Она знала, что её ждёт – брак, долг, возможно даже счастье. Но глядя сейчас на Исидору, на её пальцы, беспокойно теребящие складки платья, она впервые задумалась о цене, которую все они платят за своё высокое положение.

Тень от пальм удлинялась, солнце клонилось к западу, а между двумя подругами повисло молчание – тёплое, понимающее и чуть-чуть печальное.

***

Внутренний двор храма Хатхор утопал в золотистом свете заходящего солнца. Воздух был наполнен ароматом мирры, кипариса и свежих цветов лотоса, разложенных у подножия алтаря.

Главная жрица Меритхотеп стояла перед статуей богини в прозрачном калазирисе из тончайшего белого льна, поверх которого была накинута золотая шаль с вышитыми звёздами. На её голове красовался головной убор Хатхор – золотой диск между коровьими рогами, украшенный бирюзой. В руках она держала систр – священный музыкальный инструмент богини, чей звон должен был привлечь её внимание.

Принцесса была одета в голубой льняной калазирис, символизирующий небесные воды. Её плечи покрывала накидка из золотой сетки, а на лбу сверкал урей – золотая змейка, знак царской власти. Волосы, заплетённые в тонкую косу, были украшены цветами лотоса и золотыми нитями.

Очищение. Служанки омыли руки Исидоры и жрицы водой из священного источника, смешанной с лепестками лотоса.

Воскурение благовоний. Меритхотеп поднесла к статуе курильницу, из которой вился густой дым ладана.

– Хатхор, Золотая Госпожа, прими наш дым, как дыхание нашей преданности.

Подношение даров. Исидора возложила к ногам богини:

Чашу молока (символ материнства), гранаты (знак плодородия), золотое зеркало (атрибут богини).

Молитва. Жрица заиграла на систре, а Исидора, опустившись на колени, прошептала:

– О, Прекрасная, дарующая радость, освети мой путь, как освещаешь ты небо своей любовью.

Заключительный обряд. Меритхотеп провела кисточкой с краской хной по запястьям Исидоры, оставляя знак богини – цветок лотоса.

– Пусть Хатхор услышит тебя, дитя. Её милость – как Нил, он приходит к тем, кто ждёт.

В последних лучах солнца статуя богини словно улыбнулась, а где-то в саду запели птицы, будто отвечая на их молитву.

***

Золотые светильники, наполненные оливковым маслом, заливали зал тёплым светом, отражаясь в бирюзовых и лазуритовых инкрустациях колонн. Воздух был густ от ароматов жареного мяса, пряностей и дорогих благовоний.

На низких столиках из чёрного дерева стояли десятки блюд: жареные гуси в медовом соусе, рыба из Нила, запечённая в глиняных горшочках, финики, фаршированные орехами, свежий хлеб с тмином, гранаты и виноград, выложенные на серебряных подносах, кувшины с вином из оазисов Западной пустыни.

Развлечения не уступали разнообразию блюд. Танцовщицы в прозрачных льняных одеждах кружились под звуки арф и барабанов, их браслеты звенели в такт музыке. Фокусник из Нубии заставлял золотые кольца исчезать в воздухе, вызывая восторг у зрителей. Огненный жонглёр подбрасывал пылающие факелы, рисую в темноте причудливые узоры.

Небет, мать Камоса, восседала у ног фараона, облачённая в наряд, достойный царицы. На ней был надет калазирис из пурпурного виссона, расшитый золотыми пчёлами, шею украшал пектораль в виде крылатой Исиды, усыпанная лазуритом, на голове красовался парик с тонкими косами, перевитыми золотой нитью, руки украшали браслеты в форме змей, с изумрудными глазами.