Шёпот в голове.

«Ты проснулся…»

Лёша замер. Он услышал этот голос так ясно, как будто кто-то стоял рядом.

«Ты принял её… теперь она примет тебя…»

Внезапный озноб пронзил его спину. Он вскочил, стянув с себя простынь, которая тут же обратилась в пепел. Что со мной происходит?

Это было не просто восстановление… Такое ощущение, что тьма внутри меня ожила, подчинилась. Или я подчинился ей?

Он больше не мог сидеть в этой комнате. Через час он уже стоял у двери Тайны, чувствуя, как его трясёт.

Дверь распахнулась, и Тайна, даже не удивившись, усмехнулся.

– О, а я уже хотел тебя будить.

– Мне не спалось. Я готов искать твои сокровища.

Тайна недоверчиво оглядел его. Лёша выглядел так, словно пережил что-то, о чём не мог рассказать. Его глаза были тёмнее, чем раньше. Тайна медленно кивнул.

– Так быстро? Ха… Ну ладно. Но путь будет долгим и опасным.

Лёша кивнул. Он смотрел на Валеру, пытаясь найти на его лице хоть тень сомнения, но не находил. Всё это тревожило его. Почему он принимает мои силы так спокойно? Он ведёт себя так, будто уже видел нечто подобное… или знал, что это случится.

– Я готов.

Они двинулись в ночь, туда, где их ждали ответы.

Валера, которого позже прозвали Тайной, родился в 38-м роддоме. Его рождение было сложным, и операцию по его спасению провели с помощью кесарева сечения.

Операция длилась дольше обычного. Риски были колоссальными: врачи опасались, что ребёнок не выживет, но, к счастью, всё обошлось.

Однако его мать не пережила эту операцию. Она умерла, так и не увидев сына, из-за сильной боли и перенесённых мучений. Отец Валеры бросил семью ещё на 12-й неделе беременности, что стало для матери сильным ударом и ещё больше увеличило риск выкидыша.

После смерти матери опекуном мальчика стал её брат – Василий Иванович. Василий был строг и жесток. Он часто выпивал и регулярно поднимал руку на Валеру. Жизнь мальчика была тяжёлой: он постоянно ходил в синяках, не посещал школу и практически не выходил из дома. Весь его мир ограничивался двором и книгами, которые он находил в доме. Они стали для него спасением. Читая, он забывался, уходил в другие миры, где не было боли, где он мог быть кем-то значимым.

Но реальность всегда возвращала его назад.

Когда Валере исполнилось 14 лет, всё изменилось. Очередной приступ ярости со стороны дяди закончился иначе, чем обычно. Василий был пьян, его голос напоминал рычание, а глаза горели злостью. Вонь перегара, пота и табака смешалась в едкий, тошнотворный запах. Он поднял руку, готовясь снова ударить.

Но в этот раз Валера не сжался в углу.

Что-то внутри него сломалось. Он устал. Устал бояться, терпеть, прятаться. В этот момент мир словно замедлился. Он чувствовал жар, разливающийся по венам, жгучую боль в груди, словно что-то внутри рвалось наружу.

Василий не успел ничего понять.

Пламя вспыхнуло мгновенно. Оно было неестественным, словно сотканным из чего-то большего, чем просто огонь. Красно-чёрные языки охватили тело дяди, проникая под кожу, разрывая плоть. Крик боли и ужаса разорвал тишину дома. Валера смотрел, как огонь пожирает его, но сам не двигался. Он видел, как кожа лопается, как дядя пытается сбить пламя, но оно не гасло. Только становилось ярче. Только горело сильнее.

Его руки дрожали, но не от страха. Сердце колотилось в груди. В голове не было ни единой мысли – только оглушительный шум, пламя, и осознание, что он только что сделал что-то, чего нельзя было исправить.

Но он не чувствовал вины.

Только пустоту.

Он сбежал.

Бежал, не разбирая дороги, пока не оказался на краю города. Где-то глубоко внутри он ощущал странную пульсацию, жар, который не утихал. Его пальцы покалывало, будто через них проходила энергия. Он поднял руку – и увидел, как она светится. Паника пронзила его. Что это? Что с ним? Внезапно огненный шар сорвался с ладони и с глухим звуком ударился о землю, рассыпаясь искрами. Валера отшатнулся, глядя на свои руки. Он не понимал, как это сделал, но интуитивно знал: это было не случайно.