– Ты действительно заслужил этот пост, друг мой. – Лукан положил руку на плечо боевого товарища. – И я безумно рад, что мы опять будем сражаться вместе.

Центурион не ответил, просто кивнул, поглощенный открывшимся прямо под ними зрелищем. В распахнутые ворота вылился шумящий поток горожан и на сотни шагов облепил с двух сторон дорогу, на которую уже выезжали первые римские всадники. В лучах уходящего солнца их кольчуги и шлемы отсвечивали матово-синим цветом, напоминая колышущиеся морские волны; вспыхивали белыми и синими искрами наконечники копий. Ала Марциала выкатывалась из ворот плотным железным потоком; позвякивала конская сбруя, негромко всхрапывали животные; как крылья птиц, хлопали о спины кавалеристов овальные щиты. По двое в ряд всадники неспешной рысью проехали мимо притихших горожан, и только когда последние из них скрылись в клубах поднятой пыли, толпа оживилась, пришла в движение и извергла из себя рев восторга. Вслед удалявшимся римлянам полетели слова напутствий, кто-то бросил цветы.

– Вас не так просто было найти.

Лукан и Кассий одновременно обернулись на голос. Маний Марциал появился так тихо, что они не услышали его шагов, хотя за криками возбужденных пантикапейцев это в любом случае было затруднительно. Он стоял с беззаботной миной на лице и улыбался, как будто не провел долгие дни в море, а последние часы – раздавая команды подчиненным. За его спиной почти сразу возник Флакк. В отличие от Мания, на его лице отчетливо проступала печать озабоченности.

– Вы не забыли о совете? – без прелюдий спросил он, переводя взгляд с Лукана на Кассия. – Друзья мои, нас ждут во дворце! Аквила и другие командиры уже там.

– Как тебе моя кавалерия? – проигнорировав слова товарища, обратился к Лукану Марциал.

– Впечатляет! – ответил тот и, уже обращаясь к Марку, сообщил: – Поверь, дружище, я помню, что Котис не любит ждать. Мы с Кассием как раз собирались уходить.

Центурион кивнул и шагнул к лестнице, а Флакк задержал взгляд на ровных рядах белых палаток, к которым двигалась двойная цепочка всадников.

– Что-то не так? – заинтересовался Лукан.

– Напротив, все именно так, как и должно быть. Но… – Флакк, даже не пытаясь скрыть сожаления, покачал головой. – Не думаю, что мы задержимся в Пантикапее надолго.

Клеон придвинул медную пластину на ее место, в небольшой, размером с голубиное яйцо, кружок. Задержал ладонь, убеждаясь, что она плотно легла в паз, и негромко выдохнул. Он только сейчас почувствовал, насколько устал, – пришлось довольно долго стоять, почти не шевелясь и не дыша, прилепившись ухом к отверстию. Ноги и шея затекли, ныли напряженные плечи, как будто он держал на них свод дворца. С обратной стороны стены, у которой он замер, точно статуя, находился зал приемов, и сейчас в этом зале проходило заседание военного совета. Видеть Клеон мог только спинку мраморного трона, на котором восседал царь Котис, но ему и не требовалось что-либо узреть. В его задачу входило услышать все, что на этом совете обсуждали и какие решения в итоге были приняты. Теперь он услышал то, что желала знать его госпожа, и мог наконец вернуться к ней с докладом.

Бесшумно ступая по каменным плитам, Клеон покинул свой пост и вновь очутился в тесной пасти прохода. Этот тайный лабиринт дворца был не только узок, но и низок, причем настолько, что приходилось пригибать голову. А если учесть еще и кромешную тьму, плотным одеялом окутавшую Клеона, то вряд ли скорость его передвижения намного опережала черепаху, хотя ему и не терпелось поскорее выбраться из черного чрева прохода на свет и простор коридоров дворца. Впервые попавший сюда человек непременно разбил бы о свод голову или поранил о стены плечи. И это в лучшем случае! В худшем – переломал бы ноги и заблудился. Однако Клеон за долгие годы изучил этот лабиринт настолько хорошо, что мог бы уверенно пробежать по нему даже в темноте до нужной точки… если бы не его тесные габариты. И тем не менее, хоть и медленно, но он удалялся от места, где всякий раз испытывал внутренний дискомфорт, а каждый шаг приближал его к покою госпожи…