Утро у Джаянтара начиналось не с света.

Свет здесь – был искусственный. Он включался по расписанию, настроенному на собственный биоритм, а не на солнечные циклы. В замкнутом помещении, под защитной обшивкой, среди старых генераторов и хрупких стабилизаторов, он первым делом проверял поток.

Он прислонял ладонь к изогнутой панели на стене. Система отзывалась слабым биением – агни-рефлексом. Не резким. Текучим. Если чувствовать – можно было «услышать» настроение структуры. День от дня оно менялось. Как пульс живого организма.

Потом – журнал. Джаян писал от руки. Почерк – острый, с давлением, как у человека, который записывает не для себя, а для чего-то, что однажды сможет прочесть.

«Контурная петля отклоняется от стабильной траектории. Энергия колеблется по неустановленному импульсу.

Эмоциональный резонанс подтверждён.

Реакция на страх – хаос.

Реакция на решимость – стабилизация.

Агни-Видья – не система. Она сознание? Или отголосок?»

Он задавал вопросы, на которые никто больше не искал ответов. Не из-за лени. Из-за страха.

Джаян никогда не любил людей. Это не было горечью. Не разочарованием. Скорее – несовпадением ритмов.

Люди шумели. Дёргались. Противоречили себе. Искали признания там, где нужна была тишина. Системы – другие. Системы не лгут. Они либо работают, либо ломаются. Но в поломке – честность. В сбое – истина.

Свой первый маготехнический узел он собрал в шесть лет. Тогда, когда его деревня всё ещё считалась «энерговспомогательной». Потом случился инцидент: один из старых контуров дал пробой, и волна, похожая на песню, прокатилась по округе. Погибли трое. Пламя не просто жгло – оно звучало. Как будто имело голос.

С тех пор он искал: что такое агни? Не по ритуалу. По сути.

В тот день он спустился в самый нижний отсек. Там, за дверью, скрывавшейся за обрушенным алтарём, находилось хранилище. Доступ был закодирован – старым руническим ключом. Подарок умирающего жреца, с которым Джаян однажды делил ночь на песчаном тракте. Жрец не хотел, чтобы ключ сгинул. Джаян – не хотел, чтобы он попал к тем, кто не умеет задавать вопросов.

Дверь открылась с шипением, как рана. Внутри – темнота. Не физическая. Смысловая.

Предметы, покрытые пылью. Ткани, что не разлагаются. Панели с надписями, исчезнувшими языками. И в центре – Сфера.

Она лежала на пьедестале, будто отдохнувшая мысль. Гладкая. Без линий. Без инкрустаций. И всё же – не пустая.

Он подошёл. Коснулся.

Вспышка. Но не внешняя.

Мозг – взорвался образом.

Он увидел:

– женщину в тканом плаще, стоящую на плите, под которой пульсировал свет;

– её взгляд – спокойный, принимающий;

– и линии, идущие от неё – не в пространство, а внутрь других тел.

Сфера отзывалась. Он не управлял. Он – вспоминал. Через неё.

Очнулся на полу. Сердце колотилось. Лоб – в испарине. Сфера – молчала.

Но на запястье – след. Не ожог. Не знак. Руна. Не известная. Не ритуальная. Линия, будто часть забытой схемы. Она пульсировала не светом – ожиданием.

Он не знал, что это. Но знал: процесс начался.

Вечером он услышал скрип. Не техники. Сапог.

Двое вошли. Плащи – серые, с коваными застёжками. Лица – под капюшонами. Но главное – глаза. Жёлто-янтарные, с плёнкой. Те, кто служит Раджару. Проводники порядка.

– Ты коснулся запрещённого, – произнёс один. Голос – как металл, сжатый в кулак.

– Она была закрыта, – сказал второй. – А ты открыл.

– Я не знал, что это опасно.

– Незнание – не аргумент. Агни не прощает дураков.

Они двинулись ближе. Не спеша. Уверенно.

И тогда – раздался третий голос.

– Отойдите от него.

Она стояла у входа. Без пышности. Без оружия. Только плащ и рука, в которой вспыхивала гранула. Огненная. Сложенная из тончайших линий энергии.