Шорох из глубины зала, еле уловимый, но отчетливый, заставил Лиру замереть. Ее инстинкты, отточенные годами жизни на грани, кричали об опасности. Она бесшумно скользнула за массивный книжный стеллаж, став частью тени, как и подобает "Тени". Ее сердце стучало в ушах, заглушая все остальные звуки, кроме тихого шепота, который, казалось, исходил от самих стен библиотеки.

Григорий и Эйлин, заметив ее реакцию, тоже замерли, их лица стали напряженными. В их глазах читался вопрос, но Лира лишь покачала головой, прикладывая палец к губам.

Шепот усилился, став чуть более различимым. Это были не слова, а скорее обрывки мыслей, беспорядочные фразы, которые накладывались друг на друга, создавая какофонию безумия. "Моя рука… где она?… нет, не помню… кто я?… пустота…". Это были голоса тех, кто уже поддался влиянию Печати Забвения, их последние, отчаянные попытки удержать хоть что-то из своего прошлого.

Внезапно из-за ряда стеллажей показалась фигура. Это был мужчина средних лет, одетый в потрепанный плащ. Он двигался медленно, спотыкаясь, его глаза были пусты, как у того человека на площади. Он держал в руках несколько книг, но вместо того, чтобы рассматривать их, он беспорядочно перелистывал страницы, вырывая листы и бросая их на пол. На его лице играла странная, пугающая улыбка.

Лира почувствовала, как Печать усиливает свое давление. Холод пронзил ее голову, пытаясь затуманить ее собственные мысли, превратить ее воспоминания в такой же беспорядочный шепот. Она стиснула зубы, сопротивляясь. Ее главный страх – не смерть, а потеря себя и своих воспоминаний под действием Печати Забвения. Риск усиливался с каждым контактом с магией.

"Он… он читает", – прошептала Эйлин, ее голос был полон ужаса. "Он пытается что-то вспомнить, но Печать не дает ему."

Мужчина поднял одну из книг и, прищурившись, попытался прочесть название. Его губы беззвучно шевелились, а затем он рассмеялся, дико и безумно, и бросил книгу на пол, где она с глухим стуком раскрылась.

Григорий медленно поднял арбалет. "Мы не можем оставить его здесь. Он страдает." Его глаза были полны жалости, но и холодной решимости. Защитник, но с жесткими методами.

"Нет!" – резко прошептала Лира. "Он не один. Я чувствую. Там другие." Она указала на другой проход между стеллажами. "И они идут сюда. Печать привлекает их к источникам знаний, чтобы их стереть."

И действительно, из темноты начали появляться другие фигуры. Женщина, прижимающая к груди сломанную куклу, старик, который беззвучно плакал, юноша, который пытался связать порванные страницы. Все они были пленниками Печати, обреченными на вечное забвение. Они двигались бесцельно, но их присутствие создавало давящую ауру безумия, которая усиливала воздействие магии.

Эйлин побледнела. "Архимаг Северин… он не просто стирает память. Он питается ей. Каждый акт забвения, каждая потерянная мысль – это энергия для него!"

Григорий опустил арбалет, его лицо помрачнело. "Значит, убить их – значит отдать ему еще больше. Нам нужно их обойти. Мы не можем с ними сражаться." Он был прагматиком, ищущим эффективные решения.

Лира кивнула. "Я могу провести нас. Но нужно быть предельно осторожными. Любой шум, любое неосторожное движение – и они заметят нас."

Они двинулись вперед, словно тени, скользя между рядами стеллажей. Лира вела их, используя каждый укромный уголок, каждый выступ, чтобы оставаться незамеченной. Ее навыки скрытности и проникновения были почти безупречны. Она ощущала, как Печать Забвения вибрирует вокруг них, как она пытается проникнуть в их разум, запутать их мысли. Несколько раз ей приходилось останавливаться, когда одна из фигур приближалась слишком близко, затаивать дыхание, чувствуя холодное дыхание забвения на своей шее.