Григорий кивнул, его решение было принято. "Собирайтесь. Мы не знаем, что ждет нас там, но оставаться здесь – значит ждать, пока мы забудем даже свои имена."

Лира ощутила прикосновение холода, но это был не туман. Это было прикосновение Печати. Она чувствовала, как тонкие нити магии пытаются проникнуть в её разум, вызвать замешательство, стереть границы между явью и сном. Её острый ум, привыкший к ясности и быстрому анализу, теперь ощущал едва заметное сопротивление. Она стиснула зубы. Это был не просто бой за жизнь, это был бой за саму себя, за каждый осколок памяти. Она привыкла быть "Тенью", скрываться, но для победы ей придется выйти из тени и стать лидером, символом сопротивления. Пока она этого не понимала, но путь к этому уже начинался. Банда разбойников медленно, но верно, превращалась в нечто большее – в отряд партизан, вынужденных вести скрытую войну с захватчиком, который целился не в их тела, а в их души.

Город встретил их неприветливо. Туман, который окутывал лес, здесь сменился едкой гарью и запахом разложения. Улицы, обычно оживленные, были подозрительно пусты. Лишь редкие тени скользили вдоль стен, спеша исчезнуть в проулках. Дома, многие из которых носили следы разрушений, казались безмолвными свидетелями недавних событий. Ветер свистел в выбитых окнах, унося с собой обрывки чьих-то забытых жизней.

Лира двигалась бесшумно, её глаза, крупные и настороженные, впитывали каждую деталь. Она была мастером скрытности, и город, несмотря на его открытость, не был для неё проблемой. Каждый камень, каждая тень могли стать укрытием. Но даже её острый ум и наблюдательность не могли объяснить царящее здесь запустение. Это было не просто запустение, это была какая-то глубокая, гнетущая тишина, словно город затаил дыхание, ожидая чего-то неизбежного.

Григорий "Волк" Морозов, его суровое, обветренное лицо казалось еще мрачнее в этом сером свете, шел впереди, его могучая фигура выделялась на фоне разрушенных зданий. Он держал свой арбалет наготове, его проницательные, но часто усталые глаза постоянно сканировали окрестности. "Осторожно", – пророкотал он, его голос был низким и напряженным. "Чувствую, что мы не одни здесь."

Эйлин "Сова" держалась ближе к Григорию, её миниатюрная фигура казалась хрупкой в этом мире разрухи. Её добрые, проницательные зеленые глаза были широко распахнуты, в них читалась смесь страха и решимости. Она была знахаркой, целительницей, но теперь её знания должны были служить другой цели. Руки, покрытые царапинами, сжимали мешочек с травами и амулетами.

Дрого, огромный и мускулистый, шел позади, его руки размером с лопаты были сжаты в кулаки. Он был грубой силой отряда, но сейчас его сила казалась бессильной против невидимой угрозы, против Печати Забвения. Его добродушное, но немного угрюмое лицо выражало растерянность.

Они добрались до центральной площади. Когда-то она была сердцем города, местом торговли и встреч. Теперь же она была пуста. Лишь посреди неё стояла обветшалая эшафот, на котором висели несколько безжизненных тел, раскачиваясь на ветру, словно жуткие марионетки. Это были мужчины и женщины, их лица искажены ужасом, а глаза… глаза их были пусты.

"Это… что это с ними?" – прошептал Дрого, его голос был полон отвращения.

Эйлин побледнела. "Печать Забвения… она стирает не только память, но и жизнь. Это последние мгновения, когда они еще помнили, кто они. А потом… пустота. Архимаг Северин, должно быть, усиливает её, как и говорилось в слухах."

Слова Эйлин ударили Лиру, словно кулаком. "Архимаг Северин", – повторила она. Это имя уже всплывало в обрывках информации, добытых ею ранее. Он был источником этой заразы, этим чудовищем, которое высасывало жизнь из города. Жгучее желание отомстить за родителей вспыхнуло с новой силой. Но сейчас, видя эти пустые глаза, она осознала необходимость спасти память других, даже если это означало отказ от личной мести.