Если бы целью было просто выжечь гнездо мобов и забыть о них навсегда, то не было бы ничего проще. С недавних пор в моем распоряжении был модуль неуправляемых ракет «Самум», который можно было бы установить на «дилижанс» и превратить лес на сто метров вокруг цели в выжженную пустыню. Вот только это был бы совершенно бессмысленный вандализм: меня ведь интересует то, что внутри этого черного холма, и я не хочу, чтобы оно пострадало.

Что если это и впрямь корабль? И если он на ходу? Это было бы открытие, рядом с которым померкнет даже Атлантида. До сих пор вся наша озимандийская колония была накрепко привязана к планете. Люди на Земле летали в космос, осваивали Луну и Марс, нога человека уже ступала на спутники Юпитера. Здесь же мы не поднимались выше десяти километров над поверхностью планеты. Та техника, что предоставили нам Тлаку, была для этого непригодна, а создать космическую программу с нуля было бы не по силам никому, включая «Юнити». Да никто особенно и не рвался – тут на планете-то девяносто процентов территории не исследовано.

Прогнав битву за черный холм несколько раз, я остался недоволен. По всему выходило, что на быструю нейтрализацию обороны наших сил может не хватить, и тогда в кого-то из нас заведомо прилетит – и вероятнее всего, в воздушную цель – управляемые Кристи виртуальные мобы почему-то именно ее воспринимали, как главную угрозу.

Мне хотелось прогнать симуляцию еще раз, и я приготовился, было, отдать команду Кристи, когда почувствовал, что голова раскалывается, и надо бы передохнуть. Я выключил симуляцию и глубоко вдохнул влажный, йодистый воздух. Перед глазами замельтешили разноцветные пятна – мозг протестовал от слишком резкого перехода от симуляции к реальности. И тут я услышал, как за моей спиной тихо скрипит под подошвами гравий.

Я обернулся. По дорожке, спускавшейся с холма и огибавшей хищно водящую носом лучевую турель, установленную для обороны берега, спускались давешний мужчина с девочкой. Лицо девочки было бледным, и мне показалось, что отец слегка поддерживал ее, словно ей было тяжело идти. Или просто боялся, что она оступится на крутом спуске?

– Здесь безопасно снимать шлем? – спросил он через менталку, когда они подошли ближе.

– Вполне, – ответил я. – А вот купаться не рекомендую.

Мужчина с щелчком отстегнул шлем и принюхался к морскому воздуху немного настороженно, словно проверял, не притаилась ли где опасность. Затем сделал знак девочке, и она тоже сняла шлем – волнистые рыжие волосы рассыпались по плечам.

– Меня Маркус зовут, – сказал он, протянув мне руку. – Ник у меня Вольф, но я предпочитаю, чтобы звали Маркусом. А это – Эми.

– Фогельфрай, – ответил я, ответив на его пожатие, оказавшееся буквально стальным. – Вы в вообще клинику, или как?

Отчего-то Маркус замешкался от этого вопроса.

– Нет... в клинику нам, пожалуй, незачем, – ответил он. – А здесь мы... в общем, проездом. Отдохнем и дальше отправимся.

Я невольно усмехнулся. Проездом? Куда? Здесь же край света.

Кажется, выражение моего лица было слишком красноречивым, и Маркус поспешил пояснить.

– Мы в колонию Джона Доза хотели податься. Они ведь к югу отсюда перебрались, в пещеры, вы слышали?

Я кивнул. Про Доза я в последнее время много слышал – это был достаточно известный стример, хоть и большой чудак. Он продвигал идею о том, что нужно по возможности отказываться от фабрикаторов и делать все своими руками, так как сейчас озимандийская колония находится от них в глубокой зависимости, а неровен час Тлаку их отключат, и будет голод и анархия. Он постил ролики, в которых делал из дерева мебель и посуду, ковал из металлических обломков ножи, а теперь, кажется, собирался вырастить на Озимандии пшеницу и овощи из семян, присланных с Земли подписчиками.