Пока тёмный ароматный напиток перетекал струйкой из фарфорового носика в чашку, я с наслаждением вдохнула запах, в котором смешались свежесть мяты и горьковатость чёрного чая, а ещё пахло летом и травами – от мёда, который не успел засахариться. Какое наслаждение даже чувствовать подобный запах, а если попробовать на вкус… Голова у меня закружилась, и это было приятное головокружение. Совсем как когда мужчина обнимает тебя, прижимаясь губами к виску…

- Выпей, чай очень удался, - услышала я голос мачехи приглушённо, будто издалека.

Я поднесла чашку к губам, сделала глоток, и совсем некстати вспомнила, что мачеха так и не притронулась к своему чаю. Головокружение усилилось, навалилась сонливость, пальцы стали как ватные, и я еле успела поставить чашку на стол, прежде чем повалилась на подлокотник кресла, проваливаясь в темноту, которая оказалась глубже, чем озеро под водопадом Синяя Борода.

3. Глава 3

Противный запах защекотал нос, я чихнула и проснулась, с трудом открывая глаза. Веки были тяжёлыми, тело затекло и болело, но я сразу поняла, что лежу в спальне мачехи, на её кровати, потому что потолок надо мной был украшен лепниной. Самая лучшая комната во всём доме. И окна на юг, чтобы всегда было тепло…

Нос снова защекотало, я поморщилась и отвернулась.

- Миледи, она пришла в себя, - услышала я голос экономки, а потом увидела и ей саму – с подожжённым гусиным пером в руке.

Его едким запахом меня и приводили в чувство. Но что со мной? Раньше я никогда не теряла сознания… Я попыталась сесть, экономка тут же подхватила меня под плечи, услужливо помогая, и в этот момент я обнаружила, что на мне не моё обычное платье из грубой шерсти, а шёлковое, алое – подвенечное!..

- Что это? – спросила я с трудом, касаясь яркой ткани, и обнаружила ещё два золотых кольца и браслет на своей руке. – Что со мной? – повторила я, недоумённо разглядывая наряд и украшения, которые явно не могли мне принадлежать.

- Анна, оставь нас, - раздался голос мачехи, и экономка тут же отпустила меня.

Я с трудом удержалась в сидячем положении, хотя больше всего хотелось лечь, закрыть глаза и поспать ещё… часов десять. В окно вовсю светило солнце, поэтому было странно, что сон меня так одолел. Странно и неправильно… Спустив ноги с кровати, я старалась дышать глубоко и ровно, и постепенно в голове прояснялось.

Тихо стукнула дверь, и передо мной появилась мачеха в праздничном платье из чёрного бархата – как и полагается вдове. С золотой цепью на шее, в кружевной белой наколке – сама респектабельность и добродетель.

- Вы что со мной сделали? – начала я догадываться, что мой обморок случился не просто так.

- Ты проспала почти сутки, - сказала мачеха деловито. – Пришлось разбудить тебя. Сейчас приедет маркграф Бирнбаум, твой муж…

- Вы не поняли? – перебила я ей. – Я не выйду за него. Причины вас, конечно, не волнуют, но я против. Можете сами за него выйти, если не хотите отдавать дочку за старика.

- Дело уже сделано, - мачеха развернула перед моим лицом какой-то свиток, исписанный мелким чётким почерком. – Вот брачный договор, вот твоя подпись. Раз за дело взялся король, венчания в церкви и твоего публичного согласия не требуется. Поздравляю, маркграфиня. Очень неплохой взлёт для дочери падшей женщины.

- Какая подпись, о чём вы? – произнесла я, всё ещё ощущая головокружение. – Вы опоили меня своим чаем, подделали мою подпись, и думаете, это вам сойдёт с рук? Я пожалуюсь королю, так и знайте.

- Зачем нужна твоя подпись, дурочка? – очень нехорошо усмехнулась мачеха. – Достаточно твоего отпечатка пальца. А он есть. Вот тут, - и она показала мне самый низ документа, где красовался аккуратный отпечаток большого пальца, сделанный красными чернилами.