Савушкин кивнул.

– Знакомое дело. В ноябре сорок первого под Истрой нашим соседом справа был батальон народного ополчения, а слева – окружная кавалерийская школа. На семь километров фронта – ни одной даже сорокапятки… Если бы шестнадцатая армия не подошла – немцы не только Истру взяли бы, они бы и до Москвы докатились…

Подполковник тяжело вздохнул.

– На ниточке всё тогда держалось… Если бы не сибирские дивизии – не удержали бы Москву. – Замолчал, налил себе воды из графина, выпил – а затем продолжил: – Так вот, там, под Барановичами, были взяты в плен несколько офицеров этого батальона. И один из них контрразведчикам Первого Белорусского весьма любопытные вещи поведал…

– Про Польшу?

– Про Польшу. На, читай! – и, открыв папку, подполковник подвинул Савушкину листок бумаги.

Капитан, бегло пробежав донесение – удивлённо присвистнул.

Баранов кивнул.

– Ото ж. Сам в изумлении. И не похоже, что деза. Этого гауптштурмфюрера никто за язык не тянул и специально не допрашивал, сам вызывался и на допрос напросился. И вот такое доложил…

– Боялся, что расстреляем?

– А чёрт его знает… Может, и боялся. Всё ж СС, им там Гиммлер такие страхи о русском плене рассказывает – хоть святых выноси.

– После того, что они в Белоруссии натворили, им нас надо боятся, как черту ладана…

Подполковник вновь тяжело вздохнул.

– Не поминай… Как вспомню тот коровник в Росице… Их же в феврале сорок третьего сожгли, так полтора года и пролежали… Половина скелетов – детские. Солдат наших после этой Росицы на третий или четвертый день только удалось уговорить немцев в плен брать живыми… – Помолчал с минуту, а затем продолжил: – Так вот, Лёша. Если о подготовке к этому восстанию знает даже мелкий гестаповский чин – то что это значит?

Капитан покачал головой.

– Что ни хрена у них не получится. Людей положат понапрасну и нас не дождутся…

Баранов хмыкнул.

– А нас там, капитан Савушкин, никто и не ждёт! Во всяком случае – эти, из делегатуры жонду, как они себя называют. Мы для них – враги похлеще немцев. И восстание это они подымают – если, конечно, это правда, а не фантазии напуганного вусмерть эсэсовца – не для того, чтобы мосты через Вислу захватить и нам задачу облегчить, а ровно наоборот – чтобы объявить себя единственными законными властями Польши, и условия нам ставить. Шляхетно указывать мизинчиком большевистскому быдлу его место… Так что исходить тебе надо и из этих обстоятельств тоже. Учитывать политическую ситуацию в Польше, на славянское братство шибко не надеясь. Будет то восстание, или нет – неизвестно, но ситуация там сложная. Уяснил?

Савушкин кивнул.

– Так точно, товарищ подполковник! Разрешите идти?

– Чеши. На всё про всё у тебя пять часов, управишься.

Капитан Савушкин вышел из кабинета командира, подозвал ефрейтора Котлыбу, отправил его за личным составом группы – после чего, вздохнув (разговор предстоял трудный, он знал это из богатого личного опыта), постучался к начальнику штаба.

– О, Савушкин, заходи! – Дементьев был подозрительно радушен – что сразу насторожило капитана. Впрочем, причина такого расположения начштаба тут же стала ясна и до обидного примитивна – Савушкин даже слегка расстроился, вида, впрочем, не подав.

– Так, капитан, пока то да сё – есть у меня к тебе личная просьба. – Майор Дементьев постарался вложить в свои слова максимум дружелюбия.

– Фотоаппарат? – Савушкин примерно понял, что надо начштаба.

Дементьев кивнул.

– Лучше «Лейку».

– Так ведь запрещено?

Майор развёл руками.

– Ну, кому запрещено, а кому и не совсем… Ты, главное, подыщи исправный, а как его оформить – уж я найду.