Капитан вздохнул.

– Товарищ майор, мы вообще-то не в набег на магазины летим…

Майор поморщился.

– За границу отправляетесь, там всего куча, немцы там непуганые, хозяевами себя в Польше считают… Грабь награбленное! Фотоаппарат там у каждого второго офицера, так что труда не составит. «Лейку». Запомнил? И плёнок с бумагой побольше…

– Есть, товарищ майор! «Лейку». Плёнку и бумагу.

Дементьев удовлетворенно кивнул.

– Молодец, Савушкин, правильно понимаешь ситуацию… Я вашей группе, заметь, выбил радиостанцию американскую, «Бендикс», с двумя запасными аккумуляторами и динамо-машинкой. Не надо будет каждые два дня батареи менять! Да и дальность сигнала у неё повыше, чем у нашего «Севера»… Когда всё получите – вели Строганову ко мне подойти, мы с ним и с радистом нашим список рабочих и аварийных частот уточним, время сеансов и позывные. Ну и я ему инструкцию по машинке его дам, хотя он радист опытный, и сам разберется… Ладно, держи накладные! – С этими словами майор Дементьев протянул Алексею несколько листков бумаги.

Капитан бегло посмотрел, хмыкнул и спросил:

– Патроны к ППШ нам зачем?

Дементьев удивлённо спросил:

– А что, написали?

Савушкин кивнул.

– Да, четыре цинка, пять тысяч патронов с мелочью.

Майор почесал затылок.

– Чёрт, я Стахненко это поручил, а он просто с прошлого выхода накладную на боеприпасы перепечатал… Ладно, дай сюда, я вычеркну и поставлю парабеллумовские, к МП-40. Там, правда, цинки поменьше, по восемьсот штук в каждом, но то такое… Вы ж со «шмайсерами» полетите, так?

Капитан молча кивнул.

– По остальному вопросы есть? Сухпай на двенадцать дней, пять комплектов немецкой формы, причем – люфтваффе, чтоб не перепутали! сапоги, плащ-накидки, палатка, сменное бельё… Три пистолета по выбору получателя, два автомата. Винтовка у твоего Некрасова своя, «маузер» взять не хочет? Там, правда, прицел всего полуторакратный, хоть и «Цейс»…

– Не. Говорит, холодно щеке от немецкого приклада. Немцы ведь тоже СВТ массово используют, в сорок первом им этих винтовок досталось на складах – мама не горюй! Так что не спалимся мы с Некрасовым и его ружжом. Тем более – он со своей СВТ не расстаётся третий год. Двадцать шесть фрицев уложил…

– Молодец! – Дементьев открыл ящик стола, достал толстый пакет, и, вздохнув, промолвил:

– От сердца отрываю… Летите вы за границу, вполне вероятно, придется контактировать с местным населением. Деньги там ещё никто не отменял. Получи и распишись. – С этими словами майор достал пухлую пачку серо-коричневатых и зеленовато-серых бумажек и подвинул её к Савушкину.

Капитан удивлённо посмотрел на банкноты.

– А что за деньги-то? Не рейхсмарки? Польша ж вроде как генерал-губернаторство Рейха?

– Злотые. Правда, немецкого Польского эмиссионного банка. Немцы их в Кракове и Варшаве печатают, они там вполне в ходу.

– Фальшивые?

– Обижаешь. Самые что ни на есть подлинные! Начфин в Москве клялся и божился, что настоящие. Пять тысяч злотых, бумажками по пятьдесят и сто злотых. Они в Польше в ходу, так что, ежели что – используйте.

Савушкин взял в руки банкноту в сто злотых, оглядел её со всех сторон. Вроде настоящая…

– А что за мужик с бородой тут нарисован? Иван Сусанин?

Дементьев снисходительно хмыкнул.

– Деревня… Король Иоанн-Альбрехт. А на обратной стороне – город Львов, Лемберг по-немецки. Был во Львове?

– В Перемышле. В ноябре сорокового.

– А я был. Аккурат перед войной… Красивый город! – Дементьев вздохнул, а затем продолжил: – Злотые – это не всё. Мало ли где вы окажетесь… Так что получи ещё трохи грошей. Тысячу рейхсмарок и сто фунтов стерлингов бумажками по пять фунтов. Поляки эту валюту очень уважают… На, распишись. – И подвинул Савушкину ведомость.