Как только лётчик вышел – подполковник Баранов обернулся к поляку:

– Ваш выход, товарищ Збигнев.

Седой, едва заметно улыбнувшись, поправил:

– Пан. «Товарищ» у нас неяк не прижилось… – А затем, бегло глянув на карту, обратился к Алексею:

– Пан капитан, буду мувичь по-российску, але не бардзо досконалэ. Прошам.

Савушкин молча кивнул и шагнул к столу.

Поляк взял в руки карандаш и обвел кружок северо-западнее Варшавы.

– Это Кампиносская пуща. Серакув. На всхуд – болота, на захуд – пяски и сосновый ляс. Можно выходить на дорогу с Торуня и Алленштайна до Варшавы, двадцать километрув на юг – дорога з Лодзи на Варшаву. В Серакуве, Ломянках и Ожаруве ест явки, я дам вам хасло и адресы. – Седой закончил и, помолчав, добавил: – Але, курва, бардзо тяжка бендзе ваша праца, капитан…

Алексей хмыкнул.

– А когда было легко? Мы простых путей не ищем…

Подполковник Баранов строго посмотрел на своего офицера.

– Савушкин, здесь не балаган. И ты не петрушка…Записывай!

Капитан бросил:

– Есть! – и, достав из планшета блокнот и карандаш, приготовился записывать.

Пан Збигнев, вздохнув, промолвил:

– Бардзо дуже не надейтесь на мою информацию, ей уже пять-десять лет, за тей час всё могло змениться… – Помолчав, продолжил: – Серакув. Пан Тадеуш Заремба, дорожный мастер. Живе на краю мяста, последний дом на варшавской дороге, справа. Вельки сад – ябки, грушки, малина… Дом с красного кирпича. Як убачите тего пана – скажите, что Збышек передаёт привет и помнит про хлеба и сало, что мы делили в окопах под Барановичами… Збышек – это я, с паном Зарембой мы служили разем в Люблинском пехотном полку пятнадцатой пехотной дивизии Западного фронта, взводными унтер-офицерами. Ещё в ту войну… – Вновь замолчал, вздохнул, и продолжил: – Тадек бардзо добже мувичь по-российску, не як я, бо его матка з Рязани… Далей. Ломянки. Пан Яцек Куронь, лесник, живе в Домброве Заходней, у леса, улица Сераковска. Дом под бляхой, он там едны таки, не помылишся. Ему сказать, что в Мадриде не мешают вино с водой… Он поймёт. – Поляк вздохнул, скупо улыбнулся и добавил: – Он был в Испании. Тогда. Добже мувичь по-российску, тши лята жив в Москве, и ещо тши лята – в Миньску Бьялорускем. – Помолчав, продолжил: – Ну и Ожарув. Там пан Януш Стшелецкий, але я не могу сказать, чем он сейчас занят и где живет. В тридцать шестом году я получил от него последнее письмо…

Капитан Савушкин закончил писанину, положил блокнот в планшет и полуутвердительно спросил у командира:

– Товарищ подполковник, уничтожить после взлета?

– Как обычно. – Баранов обернулся к поляку, пожал ему руку и сказал:

– Пан Збигнев, мы вас более не задерживаем, счастливого пути, Москве привет!

Поляк улыбнулся, кивнул и ответил:

– Думаю, скоро вы сможете передать привет Варшаве! – после чего, взяв в руки плащ-накидку, вышел из комнаты.

Подполковник, тщательно прикрыв дверь, обернулся к оставшемуся в одиночестве капитану Савушкину и промолвил:

– Ну а теперь, Лёш, о главном. Задача твоей группы – обосновавшись в Кампиносской пуще, выяснить планы немцев в завислянской Польше. Штабные машины, посыльные, отпускники – годится всё. Идеально – штабные документы. Генеральному штабу важно знать, будут ли немцы оборонятся по Висле или планируют уходить к старой границе, к Мезеритскому укрепрайону и к восточнопрусским линиям дотов и фортов. Сейчас главенствует мысль, что немцы из Польши уйдут – как минимум до линии старой границы, до четырнадцатого года. Так же важно знать, насколько в глубинной Польше сильна поддержка лондонского эмигрантского правительства. Срок – не более недели, максимум – десять дней потом вас начнут активно искать и, – глянув на карту, Баранов поморщился и добавил: – скорее всего, найдут. Так что при первом намёке на появление ягдкоманд – всё бросать и бечь.