– Н-нет… ну… молодой совсем, лет на двадцать пять выглядит… волосы темные, симпатичный…

– Ивушкин, – тихо подсказал Соловьев, – Александр Григорьевич Ивушкин. К сожалению, он уже уволен из органов внутренних дел. Кстати, не думайте о нем плохо, Дмитрий Евгеньевич – он-то как раз категорически отказался вас «топить», нажив себе тем самым кучу неприятностей…

Дмитрий закрыл лицо ладонями, изо-всех сил стараясь сдержаться, чтобы не разреветься… хотя бы сейчас. Даже если и эта надежда призрачна… все же… Все же! Все же, лишь оказавшись «на дне», можешь убедиться не только в человеческой подлости… Отнюдь не только.

– Возьмите себя в руки, Дмитрий Евгеньевич, – мягкий голос Соловьева.

Он отнял ладони от лица, вскинул голову, даже улыбнуться попытался – хоть получилось плохо, губы дрожали.

– Вас переведут отсюда уже сегодня… но, думаю, в следственном изоляторе вы проведете совсем немного времени. Я изменю вам меру пресечения на подписку о невыезде, ибо для меня совершенно ясно, что вы непричастны…

И тут он все-таки расплакался. Как сопливый пацан. Он не плакал во время своего ареста. Не плакал, когда его жестоко избивали холуи с дубинками, когда обривали ему голову… Не плакал даже, когда выслушал приговор!

А сейчас разревелся. Как мальчишка. И – самое удивительное! – не стыдно ему было. Ну ни капельки не стыдно!

* * *

Собирая свой убогий скарб, столкнулся с грустным взглядом Зотова. Попытался ему улыбнуться… на лице того тоже появилось подобие улыбки.

– Все правильно, Димон. Есть все-таки на свете справедливость, да?

Приблизился к Зотову, порывисто обнял…

– Я тебя не забуду, Серый… Ты ведь жизнь мне спас!

Зотов невесело усмехнулся.

– Какие проблемы, Димон… Пиши, не забывай…

– Не забуду… Напишу обязательно.

– Давай, Орлов, поторапливайся, – на плечо легла тяжелая длань конвоира, – Давай, давай…

Напоследок попытался улыбнуться Зотову как можно ободряюще, разумеется, и не предчувствуя, что не выйдет Серега Зотов из колонии… Зарежут Серегу Зотова во сне спустя два месяца после того, как Дмитрий Евгеньевич Орлов окажется на свободе…

* * *

Следующие дни и события прошли как в тумане. И опять он не мог отделаться от ощущения, что все это ему снится… Даже по ночам просыпался в холодном поту, с ужасом ожидая, что опять обнаружит себя в бараке, на нарах, а не в чистой и уютной постели, у себя дома…

У ворот следственного изолятора его, конечно, встретили мать со старшим братом, и мать, разумеется, не удержалась от слез.

– Это он помог, Димочка, он, Игорь Генрихович! Я сразу поняла, по глазам его поняла – до чего же душевный человек!

– Что за Игорь Генрихович? – недоуменно переспросил Дмитрий, в мозгу всплыли смутные ассоциации, но с чем они были связаны, он не мог вспомнить, – Адвокат, что ли?

– Да нет же, Митенька, Свиридов, Свиридов, тот, что визитную карточку тебе дал, помнишь, когда ты девочку его потерявшуюся домой привел…

– Свиридов?! – изумленно переспросил Дмитрий, и тут же в памяти всплыло ангельское личико белокурой крохи с ранцем за спиной («Вероника… можно просто Ника»)

– Да, сынок, да, я тут вещи твои перебирала, на карточку его наткнулась, на «визитку»… Ты же сам мне рассказывал, что помощь он тебе предлагал?

Дмитрий скептически улыбнулся.

– Так сколько времени прошло… Он и не помнит меня наверняка…

– Помнит, сынок, помнит! – щеки матери разрумянились, с лица не сходила растерянная улыбка, а глаза блестели. – Я разговаривала с ним, разговаривала лично… После этого и повернулось все по-другому… Он мне обещал проконсультироваться с нужными людьми, помощь обещал… Телефон записал, адрес…