Папа против сказочных недоразумений Михаил Гинзбург

Борис Вадимович Книжкин исповедовал простой жизненный принцип: если проблему можно проигнорировать, она, скорее всего, рассосется сама собой, как прошлогодний снег под весенним солнцем, которого, кстати, тоже никто не просил. Именно поэтому он с философским спокойствием взирал на то, как его тринадцатилетняя дочь Алиса в очередной раз пыталась сбалансировать на собственном носу увесистый том под названием «Тысяча и одна самая скучная лекция по теоретической магии». Артефакт – потому что эта дьявольская книга определённо была артефактом, хоть и маскировалась под невинное чтиво – достался им по наследству от троюродной бабушки Алисы, личности настолько эксцентричной, что даже говорящие коты обходили её дом по широкой дуге.

«Пап, а если я её уроню, мы попадём в лекцию про энтропию нелинейных заклинаний?» – спросила Аля, кося глазом на фолиант, который угрожающе покачивался.

«Если ты её уронюшь, Алюша, – Борис оторвался от газеты, которую безуспешно пытался прочесть уже минут сорок, – то мы, скорее всего, попадём в магазин за новым клеем для твоего носа. И прекрати уже с ней эквилибристикой заниматься, выглядит это, мягко говоря, вызывающе для законов гравитации».

Не успел он договорить, как книга, словно обидевшись на пренебрежение, вспыхнула нездоровым фиолетовым светом. Страницы её зашелестели с энтузиазмом осеннего листопада в эпицентре урагана, а иллюстрация на раскрытом развороте – до этого момента там был какой-то пресный пейзаж с овечками – вдруг сменилась на изображение густого леса и чьей-то красной шапочки, мелькающей меж деревьев.

«Ой!» – только и успела пискнуть Алиса.

«Да что ж ты будешь делать…» – начал было Борис, но его слова утонули в вихре, пахнущем хвоей, сырой землёй и чем-то неуловимо сказочным, как бабушкины пирожки, если бы бабушка была лесной феей с дипломом по ароматерапии.

Мир качнулся с грацией гружёного бегемота, сделавшего пируэт, и выплюнул их на зелёную поляну. Газета Бориса улетела куда-то вверх, вероятно, став подстилкой для какой-нибудь особенно привередливой белки.

Лес вокруг был таким… нарочито сказочным, что хотелось немедленно потребовать у режиссёра смету на декорации. Деревья стояли идеально ровными рядами, словно солдаты на параде очень зелёной армии. Солнце, пробиваясь сквозь листву, оставляло на траве такие чёткие и круглые пятна, будто кто-то специально навёл прожекторы. Воздух был густым и сладким, с нотками земляники и лёгким оттенком «что-то-сейчас-произойдёт». Погодка стояла – хоть на открытку печатай, из тех, что дарят дальним родственникам с подписью «У нас всё почти хорошо».

«Пап, смотри! – Алиса, уже оправившаяся от телепортации с ловкостью бывалого космодесантника, тыкала пальцем куда-то в чащу. – Кажется, у кого-то пикник!»

Из-за кустов, больше похожих на гигантские шапки из зеленого бархата, доносились звуки, меньше всего напоминающие мирное поглощение бутербродов. Слышался отчаянный визг, негодующее кряхтение и чьи-то деловитые, почти канцелярские выкрики.

«Ну вот, не успели прибыть, а уже в гуще событий, – проворчал Борис, отряхивая с пиджака (совершенно неуместного здесь, как фрак на пляже) прилипший лист размером с небольшую сковородку. – Никакого тебе плавного вхождения в сюжет».

Они осторожно двинулись на шум, который становился всё громче и определённо включал в себя слово «протокол».

Картина, открывшаяся им, заставила бы и видавшего виды сюрреалиста задуматься о смене профессии. Посреди поляны, отчаянно прижимая уши и подвывая баритоном обиженного ребёнка, сидел огромный серый Волк. Да, самый настоящий Волк, только вид у него был такой, словно его только что исключили из профсоюза злодеев за излишнюю мягкотелость. Перед ним, размахивая сачками размером с небольшие гамаки и толстенной папкой с бумагами, суетились трое гномов. Гномы были одеты в немыслимо яркую униформу цвета «бешеная канарейка встречает пожарную тревогу», а на их остроконечных колпаках красовалась аббревиатура «СкЭкНад».

«Гражданин Волк Сероволков Пушингтон Третий! – верещал самый главный гном, ростом Борису по колено, но с апломбом трёх генералов. – Именем Сказочного Экологического Надзора, вы арестованы за… э-э-э… – он заглянул в папку, – за несанкционированное нахождение в лесу в неустановленное время с выражением морды, не соответствующим утверждённому списку благостных выражений для диких животных!»

«Да что вы себе позволяете, крючкотворы лесные! – раздался звонкий девичий голос. Из-за спины Волка, сверкая праведным гневом, выступила девушка лет шестнадцати. На голове у неё была та самая красная шапочка, только сидела она на копне ярко-рыжих волос с вызывающе зелёными прядями, а из-под короткой юбки виднелись туристические ботинки со стальными носками. – Пушок ни в чём не виноват! Он просто гулял!»

«Ясна, деточка, не связывайся с этими… бюрократами в коротких штанишках! – поддержала её пожилая дама, вынырнувшая из-за дерева с корзинкой, полной чего-то аппетитно пахнущего. Вид у неё был самый что ни на есть бабушкин, если не считать боевого блеска в глазах и скалки, которую она сжимала с профессионализмом заправского дружинника. – Опять к бедному зверю пристают!»

Волк, он же Пушок, тем временем издал особенно жалобный стон и попытался спрятаться за бабушкину юбку, что, учитывая его габариты, выглядело как попытка слона замаскироваться под комнатный цветок.

«Так, стоп! – Борис решительно шагнул вперёд, чувствуя, как внутри закипает священное негодование бывшего библиотекаря, столкнувшегося с вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых порядков. – Что здесь, позвольте осведомиться, за представление устраивается? И на каком основании вы пытаетесь упаковать этого… э-э-э… крупногабаритного представителя местной фауны?»

Главный гном обернулся, смерил Бориса взглядом, полным служебного рвения и подозрительности к посторонним элементам. «А вы, гражданин, собственно, кто такой будете? Предъявите разрешение на вмешательство в дела СкЭкоНадзора! И пропуск в эту локацию сказки, будьте любезны!»

Алиса рядом с отцом тихонько хихикнула. «Пап, кажется, это наша остановка. И, по-моему, у Волка очень умные глаза. Можно я его потом поглажу?»

Борис только тяжело вздохнул. Кажется, спокойной жизни им с этим артефактом не видать, как собственных ушей без двух зеркал и долгих тренировок. И почему неприятности всегда находят их с такой завидной пунктуальностью? Вопрос был, разумеется, риторическим. Придётся разбираться. Опять.

Глава 2

Главный гном, которого, судя по золоченой (и слегка облезлой) шишке на колпаке, звали Начальник Отдела Флоры, Фауны и Финансовых Взысканий (НОФФиФВ) Пыхтелыч Третий, напыжился, как индюк перед грозой.

«Гражданин Неопознанный Вмешивающийся Элемент! – проскрипел он, едва доставая Борису до середины голени, но глядя при этом с высоты как минимум Эльбруса. – Ваши полномочия? Основания для пререканий с представителем власти при исполнении? Лицензия на ношение столь вызывающе несказочного пиджака?»

Борис подавил тяжелый вздох, который мог бы сдуть этого Пыхтелыча вместе с его папкой в соседний овраг. «Послушайте, уважаемый… Пыхтелыч. Я – Борис Вадимович Книжкин. Это моя дочь, Алиса. Мы здесь, так сказать, транзитом и совершенно случайно стали свидетелями… э-э-э… активной правоприменительной деятельности. Не могли бы вы пояснить, на основании какого именно пункта какого именно уложения этот… джентльмен, – он кивнул на Пушка, который как раз пытался изобразить из себя невинную овечку, – подлежит задержанию?»

«Всё согласно букве закона! – Пыхтелыч с победоносным видом хлопнул по своей папке, из которой тут же вылетело несколько мятых бумажек с гербовыми печатями в виде надкусанного гриба. – Вот, извольте! «Дополнение к Приложению о порядке отлова и освидетельствования чрезмерно пушистых объектов лесной экосистемы», параграф три-бис дробь восемнадцать, подпункт «Запрещается наличие у вышеупомянутых объектов выражения морды, внушающего необоснованный оптимизм или, наоборот, излишнюю меланхолию, без соответствующего разрешения от Комиссии по Стандартизации Эмоциональных Проявлений». А у него, – гном ткнул пальцем в сторону Пушка, – явная меланхолия с элементами панической атаки! Это дестабилизирует общую благостную атмосферу леса!»

«Вы серьёзно? – Борис почувствовал, как его бровь пытается совершить самостоятельное путешествие на макушку. – Комиссия по Стандартизации Эмоциональных Проявлений? А отдел по регулированию длины хвостов у вас имеется?»

«В процессе формирования! – гордо отрезал Пыхтелыч. – И не пытайтесь увести разговор от сути! Данный Волк также нарушает «Инструкцию о соблюдении шумового режима в местах гнездования редких пташек» – его подвывания явно превышают допустимые тридцать децибел!»

Пока Борис пытался переварить этот поток бюрократического сюрреализма, достойного отдельной диссертации по административному маразму, Алиса, Ясна и Бабушка уже вовсю совещались с Пушком.

«Так не пойдёт, Пушенька, – шептала Ясна, оглаживая дрожащие уши Волка. – Эти грибоголовые от тебя не отстанут. Надо тебя куда-то перепрятать, пока папа Алисы им мозги… э-э-э… регламентом пудрит».

«Мой прадед, конечно, имел неосторожность поучаствовать в несколько двусмысленном инциденте с одной пожилой дамой в красном головном уборе, – вздохнул Пушок таким тоном, словно цитировал трагедию Шекспира, – но это же не повод для семейной вендетты на три поколения и преследования по столь надуманным предлогам! Я, между прочим, убеждённый вегетарианец! Мой рацион – исключительно ягоды черники, молодые побеги папоротника и изредка, для настроения, цветочный нектар».