Гральрих сидел на ещё не остывшей земле в медитативной позе: ноги скрещены, раскрытые руки покоятся на коленях ладонями в небо, прямая осанка, закрытые глаза, расслабленно-умиротворённое лицо, слабое дыхание, едва ощущаемое сердцебиение, в голове ни одной мысли, зато яркий образ затягивающейся раны. Норд использовал впитанные ему с молоком давно почившей матери и учениями безвести пропавшего отца знания предков, позволяющие многое, в том числе использовать Стихию Земли или заживлять раны без лекарств, наговоров и магии, при помощи правильных мыслей и образов. На планете Земля психологи и эзотерики подобное иногда гордо именуют Силой Подсознания или Даром природы. Как ни странно – сия практика в действительности немного помогала немолодому северянину: воспаление частично снималось, боль приутихала, а некоторая доля гноя выходила наружу – после чего житель Виккелы промывал чистой водой абсцесс и при нужде прижигал. Практика помогала немного по простой причине – неоткуда брать энергетические ресурсы в Запретных землях, в коих родная Стихия наотрез отказалась подчиняться магу. Даже в Ничейных землях она срабатывала.

Серая крыса щёлкнула челюстями, слегка виновато за глянула в открывшиеся глаза земляного колдуна, вздрогнувшего от неожиданности. Его взгляд упал на крупного умерщвлённого серого скорпиона в зубах мутанта, благодарно кивнул: от жала этого членистоногого в течение трёх минут умер в кошмарных мучениях один из муэртовских воинов. Ёх смачно захрустела прочным панцирем скорпиона, засим выплюнула осторожно изогнутое жало и сегмент со смертоносным ядом. У неё ещё недостаточно сил, чтобы эффективно бороться с биологической отравой. Да и свежо воспоминание о том, как чуть не подохла от укуса готрельской змеи. Нет желания повторить первый эксперимент.

Один и Дима чувствовали себя несколько лучше, чем их подруги. Оттого объединённая энергия текла не жидкой струйкой в умирающее тело гиперборейского колдуна, а «звонким» ручейком. Призрачная душа прошла мост жизни больше, чем на девять десятых и уже была готова встретить объятия воинственных валькирий… Но силуэты суровых друзей на берегу жизни остановили от последнего – опрометчивого и безвозвратного – шага. Девы-воительницы сдержанно вдохнули выдохнули мёртвый воздух, развернулись на сто восемьдесят градусов и неспешно, с прямой осанкой, отправились в светлые чертоги Сатурна. Лишь две двоюродные сестры остались на ТОМ берегу, дерзновенно рассматривая неподвижные абрисы друзей, стараясь запомнить сущности юных воинов, не позволивших им забрать очередную душу. Сии рослые валькирии – единственные в своём роде – мало боялись гнева верховного бога.

Одинец резко поднялся на пятую точку с криком ужаса, зрачки расширены до предела, занимая половину белков, – всё же глаза не видят мир живых. Сердце его готово было разбиться о рёбра – более 200 ударов в минуту, кровяное и внутриклеточное давления стремительно поднимались, лицо приобрело землисто-мертвенный оттенок, из носа, ушей, глаз, мужского наконечника проступила густая кровь. Волк, не совладав с тошнотворной слабостью во всём теле, медленно повалился на спину. Харрол сжал волю в кулаки, не дал прерваться ручейку – и гипербореец остался-таки на берегу живых: щёки покрылись лёгким румянцем, бескровные губы обрели цвет, зрачки сузились, давление нормализовалось, сердцебиение сократилось до 65 ударов. Одинец повалился на спину в благостном расслаблении.

Пыльные звёзды освещали им путь. Не смотря на пропасть расстояния (8 световых лет до ближайшей), они, казалось, сопереживали героям, не давали грозным тучам