– Понятненько. Неперспективный ты человек.

– Что же теперь?

– Дам денег неплатёжноспособному клиенту. Поражаюсь своему великодушию. – засмеялся Юрка, и на его лице промелькнул он настоящий – озорной и весёлый Юра с искрящимися от улыбки добрыми синими глазами, непохожий на хмурого ворчуна.

Когда с вещами и газельками было покончено, они отправились на Ласточку. Тётя Света шумела и суетилась, бегая по квартире в обуви: ей казалось, что они непременно забыли взять что-то очень важное. "Ничего важного у нищебродов быть не может," – думал уже одетый Юра, привалившись к стене – после ночи, проведённой на раскладушке, у него ныла шея.

– У меня ужасная куртка? – спросила Ника, застёгивая молнию.

– Нормально. – сказал Юрка, глянув на ярко-жёлтую курточку, – Ты в ней будешь, как светлячок. А вот шапка ужасная, и ни к чему она. Нормальные люди шапки не носят! – добавил он, срывая с её головы шапку.

– Как не носят? – испугалась Ника, отнимая у Юрки шапку и прижимая к груди, словно шапка была живым существом и могла услышать богохульные речи, извергаемые устами мальчика, – Я же замёрзну и заболею!

– Ой, бабулечка! Ты ещё валенки надень!

– Перестань! А то возьму и надену!

– Валенки носят в лесу, а в городе они у тебя размокнут и будут, как две дохлые кошки, – поучительно произнёс Юрка, – А чтобы не замёрзнуть и не заболеть сделаем вот так.

Он взял белый шарф и красиво обвязал его вокруг её шеи, чуть приподнимая капюшон и ворот, чтобы они укутали голову. Ника наблюдала за его лицом широко раскрытыми глазами. Она осталась стоять, не шевельнувшись, замершая, когда он отнял руки от шарфа.

– Глупенькая! – сказал Юра, – Что уставилась? Как ребёнок.

– Выходите! – крикнула тётя Света из коридора, – Спускайтесь потихоньку! Я готова, сейчас запру и пойду за вами!

Догнав, тётя Света под руки потащила их, крупно шагая, чуть не бежа: она вдруг поняла, что они опаздывают и что надо быстрей, иначе придётся ждать следующую Ласточку до вечера.

Всё-таки они успели: через 40 минут Ника сидела у окна и блестящими от восторга глазами смотрела на мелькающие ели, хмурые, ненаряженные, дикие, но всё-таки не менее красивые, чем те, которые стоят в домах, увешанные гирляндами.

– Они не симметрично посажены, правда? – сказал Юрка.

Ника засмеялась. Потом спросила:

– А у вас там всё симметрично?

– Наверно… – рассеянно пробормотал Науров, наблюдая за пейзажем, бегущим за окном, – Так ты точно пойдёшь в государственную школу?

– Мама, – Ника дёрнула тётю Свету за рукав, – Мне придётся ходить в плохую дешёвую школу?

– Почему плохую, солнышко? Я думаю, тебе отлично будет в любой. Мы найдём школу недалеко от дома, и ты будешь туда ходить.

– У нас нет денег? Совсем?

– Почему нет? С чего ты взяла? – тёте Свете стало неловко, она покосилась на Юру.

– Тогда можно мне в ту же самую школу, где учится Юра? – шепнула ей на ухо девочка.

– Юра, твоя школа хорошая? – задала вопрос тётя Света.

– Она считается самой лучшей в Голубых Городах. У нас в дополнение к обычным урокам очень много кружков, секций, внеклассных занятий и курсов. Что угодно.

– Как же твои родители оплачивают…это всё?

– Ну не могут же они позволить, чтобы я был первобытным! Приходится платить. На то они и работают, чтобы платить.

– И тебе очень нравится учиться в этой школе?

Науров замялся, но гордость не позволила ему брякнуть вслух, что школа надоела по горло, и он соврал:

– Конечно. Все хотят учиться в нашей школе. Она же самая лучшая!

– Значит, мне стоит Нику в вашу школу определить?

– А откуда вы деньги возьмёте?

– Причём здесь деньги? Это не твоё дело! – рассердилась тётя Света, – Ты мне на вопрос ответь!