И Вороне на это тоже плевать.

Когда он наконец-таки добирается до района частных домов, он останавливается. Видимо из-за недостатка сна он утратил бдительность, и потому не подумал о соседях, которые могут его узнать и сообщить в полицию. Едва завидев крышу своего дома среди вековых сосен, он резко разворачивается, и мечтает позвонить. Может быть, тогда в машине он и не соврал Мари о том, что у него здесь есть друзья. Один точно есть, и не совсем друг. "Интересно, что думают про меня в школе?" – думает с хитрой ухмылкой он, и идет к старому приятелю. Быть может, у него безопасно. Быть может, перед его носом не захлопнут дверь.

Глава 2

Дом на холме

Эта машина всегда голодна. Она потребляет дизеля столько, что им можно обеспечить целый аэроклуб, и еще хватило бы на какую нибудь маленькую баржу. Но это хорошая машина, с душой и историей. Мари не помнила, чтобы она ломалась в неподходящее время, и в принципе с ней не было проблем, несмотря на возраст. Быть может, не зря она потребляет столько топлива.

Однако на оставшиеся деньги Шерхана ей пришлось ее немного модернизировать. Сделать прочный закрытый багажник, провести мелкий косметический ремонт, и поменять обивку на любимый красный вельвет. Когда Мари садится за руль, ей порой кажется, что она внутри живого организма. И гудит старый красный пикап словно дикий зверь, всегда готовый сорваться с места.

Однако сегодня, устав с долгой дороги, ей хочется не садиться за руль как минимум месяц. Отпустив мужчину, она возвращается домой в легкой полудреме. Проезжает гаражи, и останавливается у подножия зловонного ручья, чьи истоки исходят с завода неподалеку. По железному мостику переходит вялое течение в радужных переливах бензина, и поднимается по холму к кирпичному дому. Одновременно это место ужасно и прекрасно. Весь холм порос странными соснами, чьи стволы, словно застывшие змеи, будто ползут по поверхности земли, а не растут к небу как надо. Огромные валуны, исписанные из баллончика всякой чепухой… Сам дом – прекрасен, но старомоден, и потому выглядит как то, чего в этом месте быть не должно. Мари устало поднимается по дубовым доскам на террассу, и стучит в дверь, на которой весит оберег зеркальце.

– Это я. – говорит она, и слышит, как кто-то возится с замком. Дверь открывается, и она смотрит на невысокого мужчину лет тридцати.

– Ты сегодня поздно, – говорит он, и его зеленые глаза будто улыбаются. Но улыбаются не с насмешкой, а с теплотой, и Мари вздыхает, принимая эту теплоту с той благодарностью, на которую она сейчас способна.

– У меня был попутчик. Тебе бы он понравился. Экстрасенс, или что-то в этом роде.

– Проходи. О нем ты позже расскажешь, а сейчас иди спать.

Обняв зеленоглазого мужчину, Мари копается в сумке, и дает ему деньги – небольшую плату за гостеприимство. Затем она поднимается на чердак, где она обустроила себе уголок, и падает на матрас. Обняв скомканное одеяло, Мари какое-то время думает о Шерхане. Буквально она мыслями тянется к нему вниз, сквозь толстые дубовые половицы, в дальнюю комнату от гостиной. Тянется всем естеством к нему в объятия, под его плед. Мари знает, что он так и лежит – парализованный, практически не живой. Лишь благодаря зеленоглазому мужчине тело Шерхана еще дышит, питается, и может моргать. Думая о неподвижном любовнике, Мари понимает, что еще никого так сильно не любила, и одновременно ненавидела.

И на удивление ей не снится прошлое, в котором она пыталась его убить. Но проснувшись, первым делом она вспомнит, как поставила его на колени в лесу за придорожным комплексом, и как выстрелила ему в лоб. Но Шерхан был слишком сильным, чтобы умереть. Пуля застряла где-то в мозгу, и когда Мари поняла, что он еще дышит, выстрелить во второй раз у нее не хватило смелости. А когда он поднялся на четвереньки хватаясь за голову, Мари поволокла его обратно к красному пикапу, на котором они и приехали. Уже на задних сидениях Шерхан отключился, а как открыл глаза в доме на холме – понял, что своим телом уже не владеет. Первым делом он видит зеленые глаза – яркие как осколки от пивных бутылок на солнце, как майская трава. Проклятый Сновидец! Шерхан хотел послать его к черту, но понял, что говорить он тоже не может. Только моргать.