Отравленным место в раю Михаил Квадратов

* * *

Дикие свиньи прибежали на этот зов, и домашние свиньи подговорили диких пойти с ними разрывать огороды. Они пошли парами, дикая свинья с домашней, и напрасно пытались люди уберечь от них посадки – свиньи ломали все изгороди. Когда пришли свиньи, кое-кто из жителей селения спал у себя на огородах, и эти люди стали зажигать факелы, но и огонь не остановил свиней.
Сказки и мифы папуасов киваи

Часть 1

Стрихнин

Если слишком долго держать в руках раскалённую докрасна кочергу, в конце концов обожжёшься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идёт кровь; если разом осушить пузырёк с пометкой «Яд!», рано или поздно почти наверняка почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твёрдо.
Льюис Кэролл, «Алиса в стране чудес»

Мир прекрасен, он восхитителен даже в прицеле мёртвого снайпера. Под утро начинают петь птицы, те, которых не будет слышно днём. Тем более их голоса не различишь на улицах шумного пыльного городка. Да и само предутреннее пение обманчиво – может, это вовсе не трели пернатых, а ложная музыка, начинающая звучать в голове человека, всю ночь не смыкавшего веки. К тому же вряд ли услышишь пение уличных птиц, когда лежишь на чердаке пятиэтажки. Ведь кроме шуршания, скрипов и постукиваний, раздающихся среди рассыхающихся чердачных балок и перекрытий, в щелях и отверстиях давно не ремонтированной кровли подвывает и посвистывает ветерок с большой тёмной реки. Старый район, целиком состоящий из стандартных пятиэтажек, стоит на высоком берегу. Потоки воздуха от поверхности воды забираются наверх, во дворы. Первые пожелтевшие и уже упавшие листья вместе с мелкими бумажками неопределённого цвета и расплющенными сигаретными фильтрами закручиваются мелкими вихрями, вертятся на вытоптанных газонах.

Человек, лежащий на чердаке, – живой. И он не спит. Просто необходимо быть неподвижным, ведь среди общей разрухи кто-то должен делать своё дело. Иногда он поднимается и, пригнувшись, бесшумно шагает к слуховому окну.

В доме напротив весь первый этаж занимает роскошный новый банк, он такой один в приречном районе. Несколько лет назад с первого этажа убрали продуктовый магазин и аптеку: сами виноваты – вводили в соблазн, слишком удобно располагались два государственных, а значит, по тем временам ничейных помещения с общим входом. И вот уже это частный банк с мощной бронированной дверью и огромной светящейся вывеской. Во время перестройки старого здания новые хозяева прихватили и несколько квартир на втором этаже, выселили жильцов. Не на улицу, конечно. Подыскали комнаты в соседних домах, доплатили за квадратные метры, но желания граждан не спрашивали. Какой-то упрямец даже попал под беспощадные бейсбольные биты, остальные смирились. После экспроприации внутренние стены сломали, приспособили освободившиеся квартирные норы под светлые банковские офисы и служебные технические комнаты по последнему слову дизайна и техники. В подвале дома, где когда-то теснились клетушки с дровами, банками солёных огурцов и сломанными велосипедами, построили просторный бункер. Ночами тайком сварили там огромный стальной сейф для хранения денег, драгоценностей и всего остального, секретного и дорогостоящего. Теперь в банке круглосуточно дежурит вооружённая охрана, и неспящий сторож сидит около люка, ведущего в подвальную сейфовую комнату. Специально экипированные караульные каждые пятнадцать минут обходят дом. Наблюдатели рассматривают улицу в окна-бойницы. Внешние видеокамеры непрерывно снимают происходящее.

Человек одет в маскировочную куртку цвета пыли. Он выдвинулся на позицию ближе к рассвету, с вечера скрывался в углу, за старыми стропилами. У него винтовка с оптическим прицелом и глушителем. Его задача – скрытое выведение из строя важной персоны, обозначаемой во вводной как главная цель. В мозгу лежащего снайпера чётко отпечатан фотоснимок объекта: анфас по пояс, чему-то улыбается на пляже. На заднем плане видны пальмы.

Стрелок прибыл три дня назад. Откуда – кто знает? Велика страна. Может, с Сахалина, а может, из Воронежа. Так принято, так поступают при проведении подобных операций. Винтовку передали уже здесь. Плохонькая, кем-то когда-то пристрелянная – такую можно бросить. И коробка патронов. Зачем столько? Они явно перестарались. Кто такие «они» – к чему знать, просто обыденный механизм, так всё устроено. Никто из стрелков не получает «от них» заданий по месту жительства. Вот и сейчас снайпер работает в приволжском городке, а кто-то из местных коллег отправился в командировку в Сибирь. Вводную и оружие получит на месте. И так по кругу. Всё просто и чётко.

Если что-то пойдёт неправильно, он так и останется в протоколе неизвестным снайпером, живым или мёртвым. В местном милицейском архиве нет сведений о чужом стрелке, а чтобы получить дополнительную информацию, нужно писать в другие инстанции. И письма будут идти месяцами. Прежние связи между ведомствами разрушены, да и не до поиска преступников: в стране происходит грандиозный передел собственности, забот хватает всем.

У стрелка большой стаж боевой работы, когда-то его достижения помечали в личном деле и менее подробно – на последних страничках военного билета. Теперь билета нет. Но какие-то люди всё равно следят за трудовой биографией, выносят благодарности, выписывают хорошие премии, а в какой-то момент могут уволить, даже уничтожить вследствие профнепригодности или ещё почему-то. Им виднее. Может быть, и старое личное дело с гербовыми печатями в картонной папке с верёвочками-завязками лежит где-нибудь в ящике письменного стола из красного дерева. Сейчас можно купить всё, что угодно. А совсем недавно такие листки валялись на помойках военных частей и секретных учреждений. Часть архивов сгорела – так было приказано сделать. Последние распоряжения приходили устно, по телефону, в спешке, они не задокументированы, никто не брал на себя ответственности. Что-то из бумаг потом просто размокло под дождём и снегом или было растащено жадными грызунами для утепления подземных нор. Но люди, всегда думающие о своём завтрашнем дне, сохранили артефакты ныне не существующего государства. Это выгодно. Всё, что нужно, хранится в надёжных местах. Граждане, не беспокойтесь.

Опыт стрелка велик, но сегодня что-то идёт не так. Он, конечно, привык ко всякому: во время операции иногда мочишься под себя, вылёживаешь в яме по нескольку дней. Шевелиться нельзя – выдашь местоположение. Даже здесь, на чердаке, лучше передвигаться поменьше: два метра к слуховому окну и назад. Шаги по слежавшейся керамзитовой крошке громко отдаются в плиты перекрытий. Если жильцы, живущие на верхнем этаже под чердачным помещением, услышат, что над головами ходят, могут вызвать милицию. Хотя кто сейчас её вызывает… Себе дороже.

Да, и с какого-то момента он просто не может сдвинуться с места. Чтобы у человека, который в молодости карабкался по стенам и часами бежал по лесу, не было сил? Теперь его непрерывно рвёт, он стискивает зубы, но всё бесполезно. Прикусывает язык, щёку, но ничего не помогает. Наверное, что-то съел. Или подмешали? Вроде бы перед заданием выдерживал карантин на общение. Такая процедура совсем не в тягость, ведь люди не самые приятные собеседники – это он уяснил с детства.

Снайпер начинает восстанавливать ход событий, припоминает подробности. Нет, всё как всегда. Только вот картонку с патронами положили странную – затянутую в несколько слоёв плёнки. Когда разорвал целлофан, в свете крошечного фонарика заметил пятна на упаковочном картоне. Ещё почувствовал запах, скорее приятный, чем противный. Но это могло и почудиться. И ещё показалось, что патроны тёплые и липкие. И будто бы подушечки пальцев начали пульсировать.

Стрелок сопоставляет факты и понимает, что кто-то попытался сделать пули отравленными, на поверхность патронов нанесли химический состав, и это всё неаккуратно. Им когда-то показывали разрывные пули с особой нарезкой, при попадании раскрывающиеся, как шляпка грибка. Такое разнесёт полголовы. Инструктор с усмешкой сказал, что туда можно запихать отраву – вот тебе и поганка. Отравленный маслёнок. Или сделать в обычной пуле проточку и залить яду. Но от такой гадости давно отказались – это опасно для стрелка и не очень серьёзно, что-то из детского рассказа про раненного отравленной пулей дедушку Ленина. Или аборигенов из учебника географии с их плевательными трубками и ядом кураре.

Что за люди? Полная безответственность. Лень делать насечки или сверлить, и они просто вымазали пули. Времена всеобщей халявы. Но у него-то всё взаправду. Он из тех, кто расплачивается за других. Липкое попало на пальцы. Есть жизнь, и есть смерть. Мысли расплываются и двоятся. А как душа отделяется от тела? Что-то раньше про душу он не задумывался.

Да, похоже, его отравили, и это будет считаться несчастным случаем на производстве по причине халатности. Вот теперь-то помог бы красный шприц-тюбик из индивидуальной аптечки. О препарате против боевых отравляющих веществ снайпер подумал только сейчас. Когда-то в учебке они посмеивались над бесполезными аптечками. Но потом польза от чемоданчика с набором средств, необходимых для выживания в боевых условиях, стала очевидной. Кому-то это спасло жизнь. Или хотя бы выпить спирту. Спирт нейтрализует яд. Но откуда ему взяться? Последнее время стрелок ведёт здоровый образ жизни. Бегает по утрам, иногда и по вечерам, если не в командировке.

Вперед