Отпустить или влюбить? Татьяна Фомина
1. Пролог
– София Егоровна, – в кабинет врывается Даша, моя новенькая помощница.
От сквозняка со стола слетают все мелкие бумажки, которые я только что разложила в определённом порядке. Ничего не могу с собой поделать и избавиться от этой детской привычки: собирать пазлы. Головоломки я люблю с детства. Мне нравится крутить в руках фрагменты картинки, находя каждому своё место. И, став уже взрослой, я пишу фрагменты на бумажках, а потом переставляю их туда, где они должны быть, как пазл собирая ответ на свой вопрос.
И сейчас Даша, открыв дверь, смахнула их. Точнее не сама Даша, конечно, а сквозняк, который она устроила. Кондиционер есть, но сегодня после дождя свежо, и мне нравится запах и шум улицы, доносившиеся из открытого окна.
Закрываю глаза и считаю до трёх, чтобы не рявкнуть на Дарью. Считать приходится до пяти: до трёх не помогает.
– Что случилось, Даша?
– София Егоровна! Вы просили, чтобы вас не беспокоили, – щебечет помощница.
– Да, Даша. Я просила, чтобы меня сегодня не беспокоили, – красноречиво смотрю на неё.
Что здесь непонятного? Так и хочется рявкнуть!
– София Егоровна, я ему говорила! Но он ничего не хочет слушать! Он уселся в приёмной и сказал, что не уйдёт, пока его не примут! – выпаливает на одном дыхании и глядит на меня широко распахнутыми глазами.
– Кто, Даша? – спрашиваю, начиная терять терпение.
– Иностранец. – Дарья ещё шире распахивает глаза, словно этот иностранец прибыл из другой Галактики.
– Даша, иностранцы – это такие же люди, как и мы с тобой, – пытаюсь объяснить своей помощнице, что не стоит с ними носиться как с писаной торбой. Хотя в последнее время сама стараюсь лично не общаться с чужестранцами.
– Я знаю. Но мужчина настаивал на встрече именно с вами!
– Даша, у нас в штате восемь квалифицированных юристов, которые владеют иностранными языками. Восемь! Ты не могла отправить его к ним?
– Могла, – виновато опускает глазки.
Блеск!
– Ладно. Кто он?
– Бельгиец, – выдыхает Даша.
Кривлюсь при упоминании Бельгии, как от зубной боли. К самому государству никаких претензий у меня нет, впрочем, как и коренному населению тоже, за одним маленьким исключением.
– А имя у этого иностранца есть?
– Да. Я записа… ла, – косится на дверь.
Всё ясно – записала, а блокнот с собой не взяла.
Качаю головой, вспоминая просьбу Роберта:
«Софиечка, Даша – девочка умненькая, но её немного поднатаскать надо. И цены ей не будет, поверь! Ты уж проследи сама. Уважь старика».
Роберта Щегельского я уважаю и к мнению его всегда прислушиваюсь. Но! Вот уже вторая неделя, как я серьёзно подумываю сама «выставить цену» и продать этот «неогранённый алмаз».
– Пригласи, – машу рукой, чтобы Дарья исчезла из поля моего зрения.
Смотрю на раскиданные по полу листочки, которые тут же взлетают от нового порыва сквозняка.
– Да, твою же… Дашу! – шиплю, выругавшись.
Залезаю под стол, поднять свои листочки. Собираю в стопку и кладу на них степлер. Какого чёрта не купить бумагу с клеевым слоем? Корю себя уже в который раз. Сдуваю упавшую на лицо прядь волос.
«Ну? И где там этот каприз… ный бельгиец?» – обрываю свою мысль, уставившись на вошедшего мужчину.
Из одиннадцати миллионов, или сколько там сейчас составляет население Бельгии, на меня смотрит тот, кого я так старалась забыть. И тогда, когда я сумела справиться сама с собой, выдержала неравный бой гордости с безумной страстью, тогда, когда смогла начинать своё утро без мыслей о нём, он, как чёрт из табакерки, появляется в моём же офисе, да ещё и в качестве клиента! Чтоб мне провалиться на этом самом месте! А лучше – ему.
– Вот ещё одна. Вы не все собрали, – хрипловатый баритон переворачивает привычный внутренний мир, который был создан таким трудом, заставив зазвенеть каждую струну, словно к ним прикоснулась рука мастера. – Шейн. Дмитрий Шейн.
Дмитрий, ибо это он, протягивает мой листочек.
«Блеск! Он ещё и не узнал меня!»
– Благодарю. – Показываю рукой на посетительское кресло, предлагая сесть. – Моё имя вам известно.
«Надеюсь, на этот раз он его запомнит», – криво усмехаюсь про себя.
Несколько секунд мы молча разглядываем друг друга. Я не без сожаления отмечаю, что этот гад нисколько не изменился.
Хотела бы я знать, о чём он сейчас думает…
– Много слышал о вас. – Дмитрий нарушает молчание.
«О, да! Ты меня слышал. Ещё как слышал».
– И мне сказали, что вы любите…
«Я многое что люблю. Но благодаря тебе, мои вкусы сильно изменились».
– …необычные задачи. У меня очень деликатный вопрос.
Слушаю музыку его голоса, стараясь не утонуть в глазах цвета кофе с коньяком.
– Мне нужно найти женщину…
«Браво, Дмитрий! Кто о чём, а ты только о женщинах!»
– Знаю, звучит тривиально…
– Почему же, – даже не пытаюсь скрыть усмешку. – Люди приходят с разными «проблемами».
– Поэтому мне и посоветовали именно вас.
Дмитрий подаётся вперёд, словно пытается что-то разглядеть. Невольно ловлю запах его парфюма. Такой знакомый, такой одуряющий…
– Но вся проблема в том, что я о ней ничего не знаю.
«Ты не меняешься, Дмитрий! Даже если Земля начнёт вращаться в другую сторону, ты останешься прежним».
– Даже имени? – спрашиваю, прекрасно зная ответ.
– Ни-че-го.
– Не хочу сразу разочаровывать, но мне нужно хоть что-то, чтобы вам помочь.
«Или не помочь. Я ещё подумаю».
– Я знаю то, что она живёт в этом городе. И… – Шейн лезет во внутренний карман пиджака, – вот. Это всё.
На мужской ладони лежит моя серьга, которую я везде переискала, и даже не имела понятия, где могла потерять.
– Вы позволите? – протягиваю ладонь.
– Да, конечно.
Дмитрий встаёт и подаёт мне золотое украшение. Подношу ближе, чтобы рассмотреть. Сомнений нет – серёжка моя.
– Это ручная работа.
– Да, я знаю, – отвечает Дмитрий.
Сталкиваюсь с его прямым взглядом, в котором на секунду мелькает интерес.
– С какой целью вы ищете владелицу этой серьги? Вернуть за вознаграждение?
– Боже, нет, конечно! – Дмитрий смотрит на меня, не отрываясь. – А мы не могли с вами где-то встречаться? – слетает вопрос. Брови мужчины нахмурены, словно он пытается что-то вспомнить.
«Я бы тебе напомнила, где мы встречались, милый!»
– Не думаю.
– Жаль.
«Ах, ты ж, гад! Жаль ему! Я тебе устрою настоящее «жаль», забывчивый ты мой!»
Вижу интерес в глазах мужчины, и Шейн не скрывает его. И если бы я не знала, к чему это может привести, то уже была покорена его неприкрытым мужским обаянием.
И тут у меня появляется совершенно шальная мысль: отомстить за всех, чьё имя он забыл. Я уверена, что таких в его списке достаточно!
Где-то в глубине здравый смысл пытается достучаться, что не стоит этого делать, но женская обиженная гордость входит в азарт.
– Чем вы занимаетесь сегодня вечером? – звучит банальный вопрос.
Усмехаюсь про себя.
«Нет, ну каков наглец, а? Ох, Дима, Дима, ничему тебя жизнь не учит! Хоть самой перевоспитывай!»
Кстати, а это неплохая идея…
2. Глава 1
София
– «Огней так много золотых на улицах Са-ра-то-ва…»
Душа требует песни, и я пою:
– «Парней так много холостых, а я люблю же-на-то-го…»
– Соня! Ты опять пьёшь?
От громкого мужского голоса чуть не подпрыгиваю на месте. Глаза были закрыты, и появление младшего брата я пропустила.
– Ты на кого орёшь, мелочь?! – огрызаюсь, приоткрывая один глаз.
День выдался паршивым. Погода стоит мерзкая. Уже вторую неделю идут дожди. Моё настроение и без того ниже плинтуса, а тут ещё мелочь всякая воспитывать будет.
Смотрю на брата. Передо мной стоит высокий, подтянутый юноша. Симпатичный, зараза, но ещё без того небрежного лоска, который заставляет замирать женские сердца. Ещё немного и бац! Миру явится ещё один сердцеед. Берегитесь, девочки, и не говорите, что я вас не предупреждала!
И почему я не мужик? Хочу в следующей жизни родиться мужчиной. Буду сама всех сводить с ума.
– Сестра, сколько раз тебе говорить, что алкоголь не решает проблемы, а только добавляет?
Всё верно, к алкоголю у брата резко негативное отношение. Собственно, и у меня тоже.
Ему было десять, когда погибли наши родители, и он уверен, что, если бы отец был трезв, ничего бы не случилось. Тут я с ним была согласна.
А вот сестрой он называет меня только тогда, когда очень сердится.
– Слушай сюда, братик. Я. Не. Пью. Это понятно?
Ещё не хватает мне морали выслушивать!
– А что ты делаешь? Лечишься? – усмехается. Вот не паршивец ли?
– Точно! Господи, не прими за алкоголь, прими за курс лечения, – произношу подняв глаза к потолку. – Видишь, я даже молитву знаю.
– Так, по-моему, кому-то хватит. – Эд забирает со стола бутылку вина и выливает остатки в раковину.
– Ты с ума сошёл?! Это же «Фантом»!
– А вот не фиг всякую дрянь пить.
– Это очень дорогая… дорогое.… Эй, это не дрянь, а вино! – возмущаюсь.
– Мне всё равно. Соня, хватит. Очень тебя прошу.
– Ладно, – сдаюсь. Смысл возмущаться, если всё равно всё вылил. – А петь-то можно?
– Пой, – разрешает Эд.
– Хоть что-то. Но из-за тебя я забыла, что пела, – выкатываю претензию брату.
– Вот! Уже и склероз начинается, – пеняет мне Эд.
Кидаю в него салфеткой, но этот поганец уворачивается.
– Про мужика ты пела.
– К-какого мужика? – таращусь на Эдика, нахмурившись, и пытаюсь собрать мысли в кучку.
– Я откуда знаю, какого? Женатого.
Да ну, нет?! Я не могла! Чтобы брату сказать о своём самом любимом кошмаре?!
Ни-ког-да! В каком бы состоянии я не была.
– Изыди, мелочь.
Великая моралистка
